княжна, не одна, ты за Палашей как за каменной стеной. – Тут же крикнула сенной девице: – Палашка, шкуру с нас снимут, ежели беда с великой княжной случится!
Покинув тапкану, Анна перебралась к Афанасию на козлы.
Елена взяла за руку сенную девицу Палашу, посадила рядом и, обняв ее за плечи, замерла. Вроде бы успокоившись, сказала:
– И впрямь, что это меня лихоманка бьет? Вот мы уже на мосту. А там, за рекой, простор, там Воробьево, Божья благодать.
– Забудь о лихоманке, Еленушка. Ты всегда была отважной. И ныне соберись с духом. Помнишь, как мы с тобой по лесам да слегам на колокольню лазили? То-то дух захватывало…
Дочь боярина и боярыни Свибловых Палаша, тоже крепкая, под стать матери, хотя только что вышла из отроковиц и была моложе княжны Елены на два года, не раз поражала ее силой и отвагой. Три года она уже отслужила княжне, и порою казалось, что Палаша для Елены словно родная сестра. Она была красива, умна и рукодельна.
В это время за стенами тапканы что-то случилось, послышались яростные крики Анны и Афанасия: «Эй, расступись!», «Прочь с дороги, тати шальные, прочь!». Вокруг тапканы захлюпала, взбаламутилась вода, поднялся людской гвалт, началась какая-то борьба, прорвался вопль Анны: «Да я тебя, зимогора!» Потом прозвучал крик о помощи: «Ратуйте! Ратуйте!» Донесся сильный всплеск воды, за ним другой. Тапкана рванулась вперед, мост остался позади, кони вынесли повозку на крутой берег.
– Мы спасены, мы уже на тверди! – воскликнула Елена.
Но в этот миг тапкана остановилась и в нее влетели два человека в черных монашеских мантиях. Их лица были укрыты капюшонами. Один из них ровным и мягким голосом сказал:
– Красны девицы, не пугайтесь нас, мы Божьи люди и вас в обиду не дадим даже ордынцам. Они же вас ищут.
– Но где моя мамка, боярыня Анна? – спросила Елена.
– Не страшитесь за нее, она на своем месте, – ответил все тот же монах и сел рядом с Еленой.
Тут кони понесли, тапкану качало так, что казалось, вот-вот опрокинется. Страх вновь обуял княжну, и она в другой раз крикнула:
– Где мамка Анна?
– Да что же ты молчишь, тать? Где наша матушка? – крикнула и Палаша и схватила монаха за мантию. Монах погладил Палашу по руке и все тем же мягким голосом пропел:
– Много злых людей на свете, они и столкнули твою матушку с моста. Да ты не горюй, не горюй, молодочка. Возница ее и спасет. Он следом в реку прыгнул. Спасет, спасет, молодочка. – И монах отвел от себя руку Палаши.
А кони мчались, тапкану подбрасывало, швыряло в стороны, грозовые раскаты и ливень обрушились на нее. Началось небесное столпотворение. Княжна Елена поняла, что их захватили тати, что ей и Палаше грозит опасность, что злочинцы так просто их не отпустят. То-то ее томило предчувствие перед спуском к реке! Однако на сей раз, вместо того чтобы поддаться паническому страху, Елена вошла во гнев, схватила монаха-паука за мантию и, с силой потянув, властно приказала:
– Останови
