Костер горит между шатрами. Возле него сидит турок, вроде как слуга. В руке у него желтые туфли, на коленях желтая краска…
– Денщик, – улыбнувшись, промолвил Гергей. – Дальше.
– Остальные сотнями спят вповалку – кто прямо на траве, кто на одеялах слева от костра.
– Спят?
– Как медведи.
Гергей натянул ремешок шапки под подбородок.
– Ну, ребята, двинулись! Ехать по возможности врозь, в десяти шагах друг от друга. Развернемся! Когда я выстрелю, вы тоже разом палите в них и нападайте, как волки, кричите, войте, рубите – словом, как говорится: «Бей, молодец, враг – не отец!»
– Орите во всю мочь, так орите, будто нас тысяча, – добавил Петё.
Бодогфальви тоже сел на коня. Отряд, развернувшись полукругом, двинулся на восток.
Петё ехал с краю. Его издали можно было признать по трем орлиным перьям на шлеме. Он ехал рысцой, равняясь на Гергея.
Теперь отряд вел Гергей.
Некоторое время он тихо трусил вдоль кустарников и вдруг пустил коня бешеным галопом.
В ночи раздался первый дикий вопль и выстрел турка. Гергей ответил выстрелом. Тут затрещали все пистолеты, и сто всадников с криком «Руби, бей окаянных!», точно адский вихрь, налетели на спящий турецкий лагерь.
Турецкий стан ожил, наполнился треском и громом. Крики турок и венгерцев слились в единый бушующий ураган. Спавшие внезапно проснулись, вскочили с земли, забегали, заметались и, обезумев от ужаса, давя друг друга, ринулись в проходы между шатрами.
– Вперед! Вперед! – кричал Гергей.
– Аллах! Аллах акбар![17] – вопили турки.
– А, черт! – крикнул кто-то пронзительно.
– Бей собаку! – ревел где-то между шатрами Гашпар Петё.
Турки вопят, кричат венгерцы. Падают черные фигуры, подпрыгивают, кружатся. Свистят сабли, стучат топорики, топают, фыркают кони, с треском валятся шатры, воют собаки. Земля дрожит под ногами несущихся коней.
Гергей налетает на кучку прижавшихся друг к другу басурман, рубит их, крошит, бьет по чему попало. Сабля его не дает пощады, и падают турки, валятся перед ним, как колосья пшеницы в июне, когда по ниве скачет борзая.
– Аллах! Аллах!
– Получай, пес басурман!
Все турецкие лошади пасутся в табуне. Пытаясь спастись, турки ятаганами режут путы и вскакивают на коней.
– Ребята, за мной! – кричит Гергей.
И венгерцы обрушиваются на всадников. Рубят, колют и людей и коней. Звенят клинки, трещат копья.
– Аллах! Аллах!
– На тебе, пес поганый! – слышны крики и удары.
Турки в ужасе прыгают на коней. На иных – даже по два. Кто может, спасается верхом. А кому не удается вскочить на коня, удирает во тьме пешком.
Но Гергей не преследует их. Он останавливается и трубит сбор.
Венгерцы выскакивают к нему из-за шатров.
– Турки бегут! –
Аллах велик!
