за батюшкой Степаном Тимофеевичем. Оставшиеся в Жигулях удальцы образовали новые шайки из новых пришельцев; но их все же меньше, чем было прежде.
Вечер. Ветер стих. Тиха и спокойна Волга. Не шумят жигулевские леса и волжские камыши. Не шелохнется трава. Солнце село, оставив за собой багряную полосу вечерней зари, ярко отражавшуюся в тихих, спокойных водах величественной реки. С севера надвигались громадные синие тучи. Они медленно раздвигают свои темные крылья. Деревья, отбрасывая тень, сгущались в темные массы, покрывая темным кружевом растущие под ними цветы и травы. В воздухе проносилась уже струя свежего сырого воздуха; но росы не было, как обыкновенно бывает вечером перед дождем. С противоположного тучам края неба начала показываться луна, обрисовывая на синеве неба громадный огненный полукруг.
В одной из самых диких долин Жигулей, неподалеку от глубокого затона, ярко горел большой костер. Два человека возились около костра, приготовляя ужин. Над костром висел большой котел, из которого клубами валил пар. Около костра лежали разные кухонные принадлежности: сковороды, котелки и прочая утварь. Тут же лежал мешок с крупой, голова быка и окровавленный топор. Три других человека, как видно только что пришедшие из дальнего пути, лежали неподалеку от костра, не принимая участия в стряпне. Около них лежали их узелки и топоры. Вглядевшись пристальнее в их лица, мы в двоих из них узнаем Синицу и Косулю, третий же был татарин, старый жигулевский бродяга, проводивший их в Жигули, в шайку своего атамана Парфена Еремеева.
– А будет ныне гроза, – сказал Синица.
– Да и дождь будет, – отвечал татарин. – Вы, бачка[17], напрасно тут разводишь огонь, – добавил он, обращаясь к кухарям.
– Атаман приказал, – объяснил кухарь.
– А что-то долго атаман замешкался на Волге, – вставил другой кухарь.
– Видно, управляется, – отвечал его товарищ.
– А вот она идет, – крикнул зоркий татарин.
Действительно, скоро раздался ясный звук весел, ударявших о водную поверхность. Зашумели камыши, – и к берегу причалили две лодки с еремеевскими молодцами. На носу передней лодки стоял человек средних лет, высокого роста, с рыжей окладистой бородой, в красной рубахе и кафтане, обшитом галунами. К кушаку прицеплена длинная казацкая сабля. Высокая шапка надета набекрень. Он стоял опершись на ружье. Это был сам атаман Еремеев. Рядом с ним стоял седой старик, помощник атамана, есаул, старинный житель Жигулей. Имя его давно забыли и звали просто дедушка Осетр.
– Готов ли ужин? – крикнул атаман поварам.
– Готов, атаман, – отвечали они.
– Это, бачка, как сегодняшний улов? – спросил татарин.
– Как и всегда, получил выкуп, – отвечал атаман. – А ты, Усманка, что делал?
– Видишь, двух согласников привела, – отвечал Усманка.
– Где они?
Синица
