прародителю всех врачевателей[16]. Тебе ведомо, что ныне особенно чтится память умерших, которых – увы! – именно в этом году так ужасно много. Ты знаешь, что в эти дни ежечасно следует ждать нам появления привидений и бестелесных теней Эреба[17]. Жуешь ли ты усердно листья боярышника, приносишь ли пищу мертвым, просишь ли их милостиво вкусить ее, как то повелевает закон, во ограждение от всяких напастей?
– Все это исполняется мной и моими домашними, божественный старец. И даже больше: мы все от мала до велика на этой и соседней улице трижды в сутки закалываем по петуху в честь Асклепия. Скоро у нас и птиц для жертвоприношений не будет больше. Сегодня мы Гекате заклали черного пса, как предписано законом.
– Все это хорошо, Филомела. Но дай-ка сюда светильник. Что-то я не вижу смолы на косяках твоих дверей. Ведь вот все вы так: все сделаете, а главное забудете, – прибавил старик ворчливо, когда его собеседница удалилась в дом за огнем и через минуту вернулась с глиняной лампой.
– Так и есть, – продолжал жрец. – Вот я часа три брожу по городу и редко-редко где вижу смолу на косяках.
Филомела виновато взглянула на старца и ничего не ответила. Из груди ее вырвался глубокий вздох. Тем временем жрец обмакнул в урну веничек и быстро помазал двери домика смолой.
– Так-то лучше будет. Теперь пойду дальше. Наверное, и у соседей твоих нет смолы. А вы еще дивуетесь, что боги насылают на город такие напасти! Ведь сами-то вы не ограждаете себя от них. Сколько предзнаменований и знаков гнева богов видели мы за последние недели! И маслины перестали цвести, и вода в колодцах исчезла, и луна восходила ярко-огненного цвета, и гул под землей слышался по ночам. Но вам все нипочем. Теперь боги наслали на нас великий мор, и каждый час среди наших сограждан много десятков сильных и здоровых людей сходит вниз, в царство мрачного Аида. И как только старый Харон успевает перевозить их всех через мутные воды подземного Стикса![18]
Больше погибло за эти дни славных афинян, чем пало за последние годы на поле доблестной брани! Нет, видно, угасло в вас благочестие…
Филомела хотела было возразить старцу, что за повальной болезнью, охватившей город, число сведущих в религиозном культе людей сильно уменьшилось, и некому показать и научить, что в таких случаях следует предпринять. Но старик как будто угадал ее мысли и проговорил ласково:
– Ты все-таки не печалуйся, согражданка. Не беда, если ты, как женщина, не знаешь, что предпринять. У тебя муж болен, и тебе, в твоей печали и в твоем одиночестве, трудно помнить и исполнять все обряды, требуемые богами и обычаем. Вот потому-то я и взял на себя задачу – восполнить замеченные пробелы и тем хоть несколько умилостивить гнев небожителей. Пойду теперь дальше и посмотрю, кто еще нерадив тут, на вашей улице. Ты же не забудь: через два часа приди с другими в храм Асклепия, где собраны больные, ждущие исцеления от злого недуга и подготовившиеся к этому радостному дню постом, молитвой
Асклепий (у римлян Эскулап) – сын Аполлона и питомец кентавра Хейрона, обучившего его искусству врачевания. У Гомера и Пиндара Аскле-пий – прекрасный врач, но не более, как герой; напротив, в позднейшие времена его повсюду почитали богом врачебного искусства. В храмах Асклепия держали змей, как символ постоянно обновляющейся жизненной силы и одновременно как средство врачевания. Лечение производилось, между прочим, посредством инкубации, вызова сновидений: больные ночевали в храме, веря, что бог во сне откроет им, какое лекарство они должны употреблять.
Эреб – название преисподней, то же, что Аид. По всей вероятности, слово это семитического (финикийского) происхождения и первоначально означало «запад», закат солнца.
По представлению древних, души умерших, удостоенных погребения, приводились богом Гермесом (Меркурием) к подземной реке Стиксу, через которую их перевозил в царство теней престарелый лодочник Харон, взимавший за это плату. Отсюда у греков и был обычай вкладывать покойнику в рот медную монету в два обола (пару копеек). Сам же Стикс древние принимали то за реку, опоясывающую все подземное царство, то за стоячее болото. Началом его на земле считали поток того же имени в северной Аркадии (ныне река Мавро-неро), который в дикой местности с высокой отвесной горной стены спадал в глубокий бассейн, находящийся между скал. Здесь видели вход в Аид.
