боялся второй лейтенант. «О, если бы родиться пораньше лет на сто – вот было бы здорово! – мечтал он. – Представь, что девятнадцать лет тебе стукнуло бы в 1793 году, когда впереди было больше двадцати лет войны с Наполеоном»46.
Знал бы Черчилль, что меньше чем через двадцать лет мир забьется в агонии мировой войны, когда атак, смертей, лишений и горя хватит на всех и с лихвой. Знал бы он, что десятилетия спустя, озираясь на те ужасы, через которые пришлось пройти его поколению, он будет со слезами на глазах признавать, что «немногие из пылких, честолюбивых сандхёрстких кадетов и юных офицеров, которые в конце XIX столетия и в чуть более поздние годы вступали на королевскую службу, уцелели в этом ожидающем их разгуле смерти»47. А пока он каждой клеткой своего молодого организма жаждал славы, успеха и популярности. А как еще можно было отличиться, если не принять участия в каком-нибудь военном конфликте, самому не понюхать пороху, не ринуться в бой, не завоевать первые награды, украсив грудь привлекательным блеском медалей и орденов? Он пробивался наверх, когда именно боевой опыт служил «скорой дорогой к повышению», когда именно жизнь на фронте открывала «сияющие врата почета», когда именно ореол ветерана «придавал счастливчику блеск в глазах стариков и юных дев»48.
На следующий 1896 год был запланирован перевод 4-го гусарского полка в Индию на долгие девять лет. Понимая, что возможностей для приобретения боевого опыта на новом месте будет немного, Черчилль решил максимально использовать оставшееся время. Склонившись «над картой своей жизни»49, он принялся лихорадочно искать место для приложения своей безграничной энергии. Уинстону часто везло, повезло ему и на этот раз. На земном шаре нашлась точка, где «всеобщий мир, в котором человечество коснело многие годы, дал трещину»50. Эта точка находилась на Кубе, раздираемой партизанской войной местных повстанцев и испанских колонизаторов. Для наведения порядка на Антильскую жемчужину был направлен испанский военачальник, маршал Арсенио Мартинес Кампос (1834–1900), организатор переворота 1874 года, который привел к восстановлению в Испании династии Бурбонов в лице Альфонсо XII (1857–1885). В 1878 году Мартинесу Кампосу уже удалось заключить перемирие с кубинскими мятежниками. Теперь ему предстояло повторить успех семнадцатилетней давности.
Черчилль не привык откладывать дела в долгий ящик. О своем решении отправиться вместе с одним из своих сослуживцев на Кубу (с остановкой в США) он сообщил матери в начале октября 1895 года51, чем привел ее в замешательство. С каким сослуживцем? Какая поездка? В Нью-Йорке «смертельно скучно», а само путешествие – «баснословно дорого», – упрекала его леди Рандольф. Поэтому, «вместо “я решил”, гораздо благоразумнее было бы сначала посоветоваться со мной. Хотя, возможно, со временем опыт научит тебя такту, одной из важнейших составляющих в нашей жизни»52.
Однако накладывать вето на решение сына леди Рандольф не стала. В том числе и потому, что у него и так хватало проблем
