А успешные люди должны скучать в опере, подавляя зевки? Мы такие же, как и вы, геи, сливаемся с толпой и не афишируем свои пристрастия, за малым исключением. Если рок заразил тебя однажды, то это неизлечимо, и твой социальный статус не имеет значения.
Домой мне идти не хотелось, я испытывала эмоциональный подъём и настояла на том, чтобы Женино рабство продолжилось. Я упросила его прогуляться со мной по набережной. Через месяц начнётся курортный сезон, и спокойная прогулка будет невозможна, так как город заполнят толпы отдыхающих. По пути мы зашли в кафе, и я взяла две бутылки пива, сразу же одну вручив Жене. Мы шли по пустынной набережной, пили пиво, я горланила песни, а Женя морщился.
– Что-то не так? – не выдержав, спросила я.
– Том, у меня абсолютный музыкальный слух, и я слышу все те места, где ты лажаешь. И их немало, поверь мне.
– Зачем же тогда ты просил меня петь почти каждый вечер, когда оставался у меня? – его слова меня обидели.
– Я просил сыграть. Играешь ты, действительно, очень круто. А вот пела ты исключительно по своей инициативе.
– Ну знаешь ли! – возмутилась я. – Неужели ты не видел, как в караоке воспринимают моё пение? Люди не хотят меня отпускать, требуют на бис, визжат. Они притворяются?
– Том, они далеки от мира музыки. А мужики визжали бы, даже если б ты блеяла как овечка, просто от твоего внешнего вида.
– Ну спой ты, как надо. А я поучусь у настоящего профессионала, – недобро заметила я.
– Том, нет.
– Ну да, обосрать всегда легче! Вот так чаще всего и бывает: критики оказываются на поверку самыми настоящими пустышками. Что и требовалось доказать, – подвела итог я.
– Ну ладно, – Женя сдался и запел одну из песен, звучавших сегодня на концерте.
Лучше б он этого не делал. У него был отвратительный голос, переходящий в фальцет. Я заливисто захохотала, а Женя обиженно замолчал.
– Как по мне, так лучше не иметь абсолютного слуха, но иметь нормальный голос. Спел бы ты так в клубе – тебя закидали бы тухлыми помидорами! Пойдём лучше к морю.
Женя надулся, но послушно поплёлся за мной.
Увидев, как я перемахнула через парапет, он вздохнул:
– Ну почему нельзя как нормальные люди?
– Я ненормальная, и так быстрее.
Женя перепрыгнул через ограждение, и снова на его лице отобразилось недовольство:
– Зачем ты сняла обувь? Холодно же. Заболеешь.
– А мне нравится чувствовать ступнями холод. И когда больно идти по камням, тоже нравится. Разве жить – не означает чувствовать?
Мы сели у самой кромки моря, ночью казавшегося абсолютно чёрным. Я набрала в ладонь гальку и стала кидать в воду.
– Жень, а как у тебя всё произошло впервые с Сашей? – я сама от себя не ожидала, что задам такой вопрос. Но мне показалось, что ужаснее Жениного пения я уже ничего сегодня не смогу услышать. Да и Женя навряд ли захочет рассказать подробности
