по порядку. Я хотела бы отвести взгляд, а потом снова повернуться и увидеть её улыбающейся. Ох, как я этого хотела, но никакие желания, скрещенные пальцы или надежда ничего не меняли, и я снова оказывалась в машине после очередной провальной попытки насладиться обычной жизнью. Айрис ужасно огорчилась, когда другой ребёнок подошёл к ней слишком близко, а потом пряталась за пианино, заинтересовавшись крошечным пятнышком на ковре. Мне пришлось отвезти её домой. Сколько ещё раз повторится подобное?
Однажды, когда Айрис исполнилось полтора года, после очередной изнурительной попытки побыть в компании других детей я приняла решение. Айрис явно не нравилось такое времяпрепровождение, да и я чувствовала себя ужасно. Я пообещала ей прекратить, не желая, чтобы она снова мучилась, и надеясь на то, что мы как-нибудь разберёмся. Я думала обо всех предпринятых попытках: о том, как я в сонном состоянии согласилась записаться на полный курс детской физкультуры, и как Айрис сосредотачивалась на чём угодно, только не на забавных штуковинах прямо перед ней; как она выискивала малейшие несовершенства на игровых ковриках и изучала их в мельчайших подробностях, пока остальные дети носились по комнате, играя на брёвнах, горках и батутах. Если Айрис не зацикливалась на каких-нибудь мелких деталях, дочку можно было найти у теннисной сетки, изучающей её хитросплетение. Она делала всё, только чтобы не попадать в толпу. Время собираться в круг оказалось наиболее мучительным мероприятием, и мы сбегали с него, вопя на весь коридор. Едва оказавшись снаружи, Айрис переставала плакать, и мир восстанавливался. Ей не терпелось сбежать, вернувшись в нашу безопасную машину, и я начала чувствовать себя так же.
Я больше не могла выносить взгляды других родителей: сначала жалостливые, а потом недовольные, что мы портим компанию. Мы словно стали изгоями за то, чего не могли ни объяснить, ни понять. Единственное, что я знала – мы никуда не вписываемся. Никуда, где находились обычные малыши. Нам даже на площадке в парке приходилось нелегко. Пока остальные малыши радостно скатывались с горки, подталкиваемые мамочками, качались на качелях, играли в песочнице или кружились на карусели, Айрис изучала гайки и болты, на которых держались аттракционы. Она мало интересовалась каруселями, стремясь к знаниям, желая выяснить, как всё это работает. Каждый раз мы повторяли одну и ту же программу: обходя парк, Айрис посещала те же места в том же порядке, указывая мне, куда хочет отправиться дальше. У нас получилось «подружиться» с качелями, но строго определёнными, и остальные матери не понимали, с какой стати должны пересаживать своих детей на другие, чтобы девочка покачалась на любимых. Айрис так привязалась к этим качелям из-за одной простой детали: на «её» качелях звенья цепи соединялись ровно, а на других – грубовато, а она очень ценила тактильные ощущения.
Я начала водить Айрис в парк в неходовое время, чтобы обезопасить её качели, и обнаружила, что она не так переживает, когда вокруг
