же, отвечайте на мой вопрос! – продолжала допрос Анна Иоанновна.
– Да, ваша светлость, я люблю Бирона, – призналась томная вдовушка-гофмейстерина.
«Так вот оно что! – с усмешкой подумала про себя счастливая герцогиня. – Этот хват, Бирон, успел влюбить в себя эту стареющую немецкую „божью коровку”… То-то она частенько так злобно поглядывает на меня!»
– Ну, что же, милая баронесса, хотите, я буду вашей свахой? – рассмеялась Анна Иоанновна.
– Ах, нет, нет, ваша светлость! – в испуге замахала Клюгенау руками. – Если этому суждено быть, пусть это совершится само собой. Вы не знаете, ваша светлость, какой это настоящий мужчина!
– Что же значит «настоящий мужчина»? – уже громко расхохоталась Анна Иоанновна.
– Он такой сердитый… властный… он – лев… – сентиментально закатила глазки придворная дама герцогини Курляндской.
Уныло и пусто было во дворце полномочного резидента и обер-гофмаршала Петра Михайловича Бестужева.
После свадьбы его дочери, красавицы Аграфены Петровны, вышедшей замуж за князя Никиту Федоровича Волконского, уныние и пустота воцарились там. Но в последние дни дворец резидента был неузнаваем. Какая-то лихорадочно-суетливая жизнь била в нем ключом. То приезжали курьеры, по-видимому, с весьма важными донесениями, то прибывали влиятельнейшие обер-раты во главе с маршалом. Помещение Бестужева в эти дни походило на штаб-квартиру главнокомандующего.
Бестужев нервно расхаживал по кабинету.
Избрание Морица Саксонского герцогом Курляндским совершилось.
Для Бестужева это не явилось неожиданностью, потому что он более, чем кто-либо иной, был в курсе выборов и сам активно помогал этому. Но теперь, когда это совершилось, неясное, но властное предчувствие какой-то грядущей беды и неприятностей закрадывалось в душу ловкого, хитрого царедворца.
– А как взглянут там, в Петербурге, на это? – шептал он, схватываясь по привычке за голову.
Сегодня у Бестужева уже побывал Мориц.
Новоизбранный герцог шумно благодарил его за «содействие» и обещал никогда не забыть этой услуги.
– Мы встретимся с вами, Бестужев, у Анны сегодня вечером, – смеясь проговорил Мориц на прощание.
Бестужеву подали записку. Он распечатал конверт и быстро пробежал глазами содержимое:
«Мой милый Петр Михайлович! Что же ты не торопишься ко мне?… При всей важной оказии желательно и любезно бы для меня было видеть в моем замке моего гофмаршала».
Бестужев в раздражении скомкал и бросил на пол записку.
– Дура! Эк как обрадовалась!.. Точно простая старая дева, выскакивающая замуж… Вдова… соскучилась, расторопилась, подумаешь, горемычная… – звонко шептал он.
В дверь кабинета раздался стук.
– Войдите! – гневно крикнул Бестужев.
В кабинет быстрой, уверенной походкой вошел Бирон.
При виде своего
