какой-то глухой звук, легкий шорох, они становятся явственнее, отраднее; надежда затеплилась в томящейся душе… Точно роют его могилу. Верно, хотят спасти его. И первая его мысль была молитва… Но радость его скоро перешла в отчаяние, когда отрадный гул умолк, когда опять водворилась гробовая тишина в могиле, а в сердце залегла тоска, невообразимая языком человеческим. После сего он очнулся не прежде, как когда шаман спрыснул его холодной водой и шумом пробудил чувства его из усыпления.
– Признаться, – сказал Ермак, – твой приятель куды как не красив, а чудной человек.
– И казаки перестали бояться его и полюбили, – прибавил Кольцо, – после того, как он научил нас доставать кырлык[36] и печь из него хлебы. Правда, сначала они не доверяли ему; но как увидели, что он кормит им Владимира и тот стал поправляться не по дням, а по часам, то послушались и теперь не нахвалятся… И впрямь чудное дело этот кырлык. Отмочи только чешую, да и толки муку, которая не уступает пшеничной.
– Как там обильна земля, – прибавил Ермак.
– В бытность мою у Строгановых, – сказал Гроза, – не раз приносили к нам другое подобное былье, гораздо вкуснее кырлыка. Его называют белая сарана, и туземцы готовят из него кисель. Я слыхал, что дикари даже не запасаются им на зиму, а просто отнимают его у мышей; зверьки себе набивают целые норы этими питательными луковицами.
– Видно, нетрудно промыслить себе в тех странах хлеб и зипун, – заметил Ермак с улыбкою.
– Это правда! Посмотрел бы ты, какие там нажили себе богатства Строгановы в короткое время. Все там есть, всего много, одного только нет – людей.
– Я давно хотел спросить тебя, Владимир, как ты познакомился с этим шаманом?
– Когда я ходил из крепости Каргедана в черемисскую землю смирять бунт и приводить опять в подданство остяков, то где-то избавил его из рук дервишей, разосланных Кучумом по Сибири для приведения язычников в мусульманство. Истребив их кумиры, они хотели сжечь живым и главного служителя оных в доказательство бессилия их богов и жрецов, а вместе и для уничтожения власти, которую имеет сей кудесник над умами язычников. С тех пор он был весьма полезен Строгановым, а мне в знак благодарности подарил первую свою драгоценность – свою собаку.
– Кажется, однако, Султан опять тебе изменил, – заметил Кольцо.
– Пусть его, нагуляется со старым своим хозяином, лишь бы научился у него искать целебные травы, – отвечал Владимир с усмешкой.
– Право, не худо бы. Кашкарою, которою он тебя вылечил, помог не одному тебе. Она поставила на ноги Петруся Хлопца и Ивася Чабана. Что твоя баня: как, бывало, натопят ее в котле да напьются, пот так и льет градом.
– Эти люди, близкие к природе, знают многие ее таинства, и под снегом находят излечение от самых трудных, опасных недугов.
Вдруг Ермак поднялся со своего места и, приняв вид какой-то особенной важности, сказал:
– Благодарение
Сибирская гречиха.
