время. Будто я вернулся в детство и встретил там старого, но почему-то забытого, друга…
И когда я в хорошем настроении готовил себе завтрак, раздался звонок в передней. Я, думая в такой ранний час о соседях, сразу открыл дверь. Там стояла Лика. Очень странное явление. Просто невозможное.
– Заходи! – спокойно разрешил я, и пошёл опять на кухню, следить за яичницей.
Лика за мной в кухню зашла через минуту. Мне надо было заполнить тишину, и я спросил:
– Ты чего не в школе?
Лика молчала. Это не страшно! Найду какую-нибудь интересную тему и, как миленькая, заговорит.
– Есть хочешь? – я подумал, что вполне могу поделиться своей яичницей с гостьей.
– Я завтракала. Спасибо.
– Чай?
Но Лика покачала головой. Я пожал плечами. Нет, так нет! Мой завтрак не занял много времени. И мы наконец могли позволить себе, не торопясь, поговорить. Лика начала первой:
– Ты же ещё увидишь папку?
Это было почти утверждение. Потому что в прошлый раз я на этот вопрос ответил уклончиво.
– Конечно! – оставалось только ответить мне сейчас.
– Скоро?
– Да. – на самом деле правильный ответ должен был быть чуть менее утвердительным. Ведь это могло случиться и завтра, и послезавтра, вплоть до ближайших выходных. Которые, впрочем, тоже подходили под это понятие: «скоро». Но могло произойти и сегодня. Я с Профессором эту свою идею ещё не обсуждал. В конце концов, мы с ним решили, что демократичней будет все вопросы решать только коллегиально. И он сейчас считал, что мы должны просчитывать мои возможности и очень постепенно увеличивать дистанцию до тех пор, пока не сможем уверенно рассчитывать на безопасный длинный прыжок. Я же готов был отправиться прямо сейчас. Мне в этом вопросе не хватало только союзника, чтобы изменить соотношение сил. А решимости у меня было, хоть отбавляй! Но про эти наши полемики Лике знать было необязательно.
– А ты мог бы у него… нет!.. ему передать, что…
Ну, началось!
– Лика! Я что, телефонный аппарат, что ли? Ты ему сама напиши, а я, как смогу, передам. Бумагу дать?
Девчонка смотрела на меня остолбенело. У меня сложилось впечатление, что идея письма ей и очень нравится, и совершенно неприемлема. Одновременно. Я вздохнул и пошёл в свою комнату за бумагой. Потом положил лист перед Анжеликой и сел напротив. Но она долго ещё не решалась начинать. Сидела над листом в напряжённой позе и молчала. Потом всё-таки достала из сумки ручку и посмотрела на меня.
– Только пообещай, читать это ты не будешь!
Ну, вот, новые капризы.
– Я не стал бы читать, даже если бы ты разрешила. – в этом я был честен. Никогда я не заглядывал в чужие записки. Считал это подлым и недостойным. Как воровство.
– Хорошо. – спокойно ответила Лика и начала всё-таки писать. Вероятно, удовлетворившись этим моим объяснением.
– Может
