вот для чего Наполеон пришёл в Россию? – доносились до Володи Макарова обрывки Серёжиных фраз.
– Захватчиком был, мир покорить хотел, – отвечал ему кто-то из ребят.
– А вот и нет! – так же сдержанно, но с явным торжеством, прячущимся где-то в обертонах, возражал Бабаев. – Наполеон был человеком прогрессивных взглядов, демократом, он не покорять Россию шёл, а освобождать её от монархической власти. Ещё неизвестно, как развивалась бы наша история, свергни он тогда династию Романовых. Может, всё пошло бы цивилизованным путём, без революций и крови.
– Да не Попов изобрёл радио, – слышались Макарову в другой раз обрывки Серёжиной проповеди, – а итальянец Маркони! Именно он построил первый работающий аппарат. Просто вот эта похвальба наша отечественная любой факт исказить готова. Впереди всей планеты быть хотим, невзирая ни на что.
Заметив поблизости Володю, Бабаев неизменно замолкал. Окружавшие его ребята смотрели на вожатого странно, неприязненно, словно он их арестовать собирался и в тюрьму упрятать. Как на врага смотрели. Потеря контакта с подопечными больно отражалась на Володином самомнении и педагогических представлениях о гармоничном коллективе, в котором наставник не надсмотрщик и судья, а старший товарищ. Порой, в тревожные минуты предсонья он даже начинал задумываться о правильности выбранного жизненного пути. О том, что, быть может, ошибся с институтом.
Не могла не беспокоиться о влиянии Серёжи Бабаева на ребят и Лена Чиркова. Она тоже замечала, что девочки – её, так сказать, сфера ответственности – делались с каждым днём всё развязнее и неуправляемее. Если раньше ей и двух минут было достаточно, чтобы вовлечь девчонок в какое-то действо, заинтересовать их и мотивировать, то сейчас всё делалось с уговорами, мольбами, а порой и обещанием наказаний. Обрывки Серёжиных разговоров доносились и до неё, причём выглядели они в её пересказе совсем уж как-то пугающе.
– Я тут подслушала ненароком беседу ребят, – делилась она с Володей. – Конечно, нехорошо подслушивать, но просто так получилось… Так вот, Бабаев что-то говорил об ошибке советской армии в 1968 году в Чехословакии.
– Что именно? – напрягся Макаров.
– Ну, что-то вроде того, что это было недемократично, что это было военное вмешательство в дела другого государства. И даже, – они понизила голос до шёпота, – прозвучала такая фраза: «растоптали свободу».
Володя лишь тяжко вздохнул.
– А ещё они что-то про Новочеркасск говорили. Ты был в этом городе, нет? И я не была. Так вот, какой-то расстрел упоминали, трупы рабочих. И опять похожая фраза – «убили свободу».
Несколько минут длилась тяжёлая пауза. Макаров напряжённо смотрел в землю, Чиркова – на него.
– Лена, – наконец произнёс Володя, – ситуация выходит из-под нашего контроля.
– Да, да, – согласилась растерянно Леночка.
– А если
