я им весело. – Как дела?
Девочки дико засмущались, опустили головы и, не издав ни звука, продолжили теребить своих инвалидных кукол.
– Это дядя Алёша, – сказала им Мария Сергеевна. – Он будет жить у нас.
Девочки безмолвствовали.
– Это Лена, – показала хозяйка на одну из них. – А это Марина, – на другую. —
Погодки они у меня. Лена во втором классе, а Марина в первом.
Я стал устраиваться. Девочек хозяйка из комнаты выпроводила и объясняла мне теперь нехитрые тонкости здешнего быта.
– Туалет во дворе, покажу ещё. Умывальник на кухне, возле печи. Отдельной комнаты я тебе предоставить не могу, – она перешла со мной на «ты», – здесь и девчонки ночевать будут. Ты здесь, а они на той кровати. Они вместе спят.
– А откуда это у них? – поинтересовался я, имея в виду пятна на лицах. – Болезнь какая?
– Нет, ожоги, – ответила Мария Сергеевна. – Мы горели два года назад. Жили тогда не здесь, на другом конце, дом хороший был. И сгорел как-то за ночь. Муж погиб у меня, а девчонок вытащили. Я тогда обходчицей работала, в ночную смену была.
– Короткое замыкание?
– Да какое замыкание! Заснул с сигаретой муженёк мой, да и всё. Пьяный был наверное.
Я пытался выражением лица изобразить сочувствие. Но хозяйка в нём не нуждалась.
– Ну и хрен с ним! – весело сказала она мне. – Я его всё равно не любила.
Весёлость, однако, была тягостной.
– Девчонок вот только жалко, – добавила она. – Вся жизнь у них насмарку. На улицу боятся выйти. В школу еле-еле. Каждый день – в слезах. Дразнят их там. Я уж позволяю через день ходить. Ты на них внимания не обращай, они у меня забитые. Да глупые конечно. Младшая – совсем дура. Ссытся до сих пор.
Я лишь безмолвно кивал.
Дело шло к ночи. Хотелось есть. Попроситься на ужин к хозяйке я не рискнул – да они, похоже, поели до меня. У меня в сумке оставалось пол пачки печений, купленных ещё на вокзале в Самаре. Я быстренько умял их, разделся и лёг.
Спустя какое-то время в комнату пришла Мария Сергеевна.
– Здесь буду спать, – сказала она, застилая вторую кровать, что стояла в противоположном углу. – Боятся тебя девчонки. Как ни уговаривала, не хотят сюда идти. Ладно, пусть в зале.
Я отвернулся к стене, чтобы не смущать хозяйку. Она, открыв дверцу платяного шкафа, повозилась за ней, видимо переодеваясь, а потом улеглась.
– Не привыкла я на этой кровати… – бормотнула она, ворочаясь.
Я же был привыкшим ко всему. Вся жизнь прошла на квартирах и в переездах. Условия, в которых я оказался здесь, были далеко не самые худшие.
Через десять минут я уже спал безмятежным и крепким сном.
Следующим днём была суббота. Я на всякий случай сходил в заводскую поликлинику, но медкомиссию не прошёл. Выходной.
Объявление о наборе людей на местный завод я прочёл в бюро по трудоустройству одного из городков
