каким выглядел всего минуту назад. В том – её нормальном мире. Правда, Одет он был в потрёпанную одежду, но всё же это было лучше, чем та одежда, в которую сейчас одеты её друзья. На нём же были старые потёртые джинсы и цветастая, с короткими рукавами рубаха, а не мешковина, как на них. И к тому же – довольно чистая. И стоял он весь такой чистенький, гладко выбритый и кажется, уже не вонял, как воняет сейчас она. Она это вдруг внезапно ощутила и пришла в неописуемый ужас. Но самое страшное было не этом – до Маришки внезапно вдруг дошло, что её сотовый, её верный мем, почему-то замолчал. Это было так необычно и пугающе, что она почувствовала, как в груди зарождается паника. «Пипец», пришла ей в голову оценка всему случившемуся. Она снова размазала слезу по щеке и пригляделась, что он там ещё накарябал на картонке.
«Не бойся, ты меня действительно видишь? Это настоящая реальность», – успела прочитать она, прежде чем всё вернулось на прежнее место.
Вернулось солнце. Вернулись звуки, в которых по большей части звучали перепуганные голоса окружающих её людей и, что самое удивительное, она услышала собственный голос, полный тоски и такого невыразимого страха, словно в ней проснулась раненая дикая кошка.
Маришку с остервенением трясла за плечи Светка. Она старалась привести в её чувство или, как ей на тот момент казалось – вернуть в реальность сошедшую с ума подругу. Несмотря на мешавший ей живот, девушка резко села на кушетке и оттолкнула подругу от себя. Она пыталась разыскать взглядом ЕГО, а когда не нашла, поняла, что всё, что только-что она увидела, возможно ей действительно привиделось.
Прибавив прыти вся процессия с удвоенной скоростью помчалась в сторону приёмного отделения. Свободной рукой Маришка прикрыла глаза. Ей очень хотелось изгнать из памяти своё недавнее видение, но как назло картина упорно не желала исчезать.
Вопреки её желанию, мем ввёл в организм Маришки изрядную дозу успокоительного. Благо, что для этого не требовалось дополнительных действий. Всё что было нужно, её организм вырабатывал сам. К этому его стоило только подтолкнуть.
Палата, куда её притащили, оказалась просторной и светлой. Слишком просторной и слишком светлой, без изысков и без мебели, и даже без медицинских приборов, которые были просто обязательны для всех таких медицинский учреждений. Одну стену палаты занимал прозрачный витраж, из которого на неё с тревогой смотрели лица друзей, а другую – казённая белая кровать. И это было так противно, что Маришка судорожно вздохнула. Друзья ей жалко улыбались, пытались изобразить на лицах оптимизм, но в них она разглядела тоску, словно они с ней навсегда прощались. Маришка скривилась. «Чёрт, ну откуда берутся такие мысли?», подумала она, и резко встряхнула головой, чтобы сбросить всё возрастающее гнетущее предчувствие.
С каждой секундой её веки начинали тяжелеть. Изо всех своих маленьких сил она боролась с подступающей к ней дрёмой. Она боялась, что снова окажется в том страшном и непонятном мире. Боялась,
