на заслуженного человека покушение готовили. Ловко придумали, никто не докопается. Выкусишь Нинка, теперь, ни копейки не получишь! У меня в каждой комнате микрофоны. Позвоню в милицию и прокуратуру. Повяжут вас тепленькими и загонят на нары. Там будет, кому потешиться всласть, коль мною, зараза, пренебрегла, не захотела пожалеть и отблагодарить.
– Ой, дедуля, мы же пошутили, а вы всерьез восприняли, – первой пришла в себя и покаялась Римма. – Немного вот выпили, и всякая чушь полезла в пьяную голову. Вам тоже винца марочного оставили для поднятия тонуса. Французы его, вместо воды пьют и поэтому долго и счастливо живут. Выпейте на здоровье и живите долго-долго, сколько Богу угодно. Простите нас, глупых.
– Что у трезвого в уме, то у пьяного на языке, – строго оборвал он. – Я те не дедуля, а Герман Лукич. Со следователем по особо важным делам будете объясняться, как хотели меня голодом заморить и отравить. В Уголовном кодексе есть статья, по которой угроза совершить убийство наказывается лишением свободы на срок до одного года. Маловато, конечно. А пьянство является отягчающим вину обстоятельством. Эту статью я назубок изучил. Придется попариться вам в колонии, на лесоповале или в карьере. Больными старухами вернетесь из зоны, если еще посчастливится.
– Что же нам делать? – со слезами в голосе прошептала Нина, покорно взирая на бодрого старика.
– Платите по триста долларов каждая за моральную травму, и я уничтожу запись, не дам ей ходу, – предложил Жабрин, не выпуская ни топорика, ни магнитофона из рук.
– У нас нет таких больших денег, – взмолилась Сахно.
– Это ваши проблемы. Моя жизнь и ваша свобода стоят дороже, – подчеркнул он. – Не мне вас, молодых и красивых, учить, как заработать валюту. Не маленькие, сами должны соображать, злодейство смогли замыслить, значит, сможете и через свою гордыню преступить и поработать несколько ночей. Если через пять дней не будет денег, сдам вас с потрохами в милицию. Там вас научат зарабатывать валюту.
– Герман Лукич, может мне остаться? – в нерешительности остановилась Шурпетка. – Вы мне очень симпатичны и я готова исполнить любое ваше желание.
– Поздно ты прозрела и созрела, детка. Когда я уговаривал, брыкалась, как строптивая телка, – упрекнул Жабрин. – А теперь забирай барахло и вон с моих глаз. Я найду себе другую сиделку, красивее и ласковее. На квартиру и имущество много нынче охотников. На тебе свет клином не сошелся.
– Герман Ильич, верните долг за лекарства и питание, – осмелилась она напомнить.
– Ах ты, бесстыжая стерва, жила, как принцесса, под моей крышей на всем готовом и я ей еще должен. Ни разу не поблагодарила, как положено, – вспылил он. – Будешь рыпаться, я тебе живо счет выставлю за коммунальные услуги, электричество и телефон. Без юбки и блузки, нагишом, в чем мать родила, по миру пущу.
– В таком случае, Герман Лукич, возвратите мой паспорт, – заканючила Шурпетка.
