есть.
И он рассказал следующее. Правительства Индии и Советского Союза решили ввести Международную премию имени Джавахарлала Неру для тех, кто отличился в своем творчестве об Индии. Атрар просил у меня мои книги, так как решил выставить мою кандидатуру на эту премию.
– Ты что, – сказала я. – У тебя все в порядке?
– Ну, я же серьезно! – воскликнул Атрар.
– Ты понимаешь, какая драчка будет за эту премию?
– Да, понимаю. Но меня поддержат журналисты.
– Все, – рассердилась я. – Кончай. Книг я тебе для этой игры не дам.
– Слушай, – сказал Атрар, – ты зря так к этому делу относишься.
Я выпроводила Атрара без книг и села писать вторую фразу.
На следующий день я совсем забыла о визите моего простодушного друга. Прошло месяца два-три, а может и больше, когда однажды утром мама вошла в мою комнату с газетой «Правда».
– Это правда? – спросила она меня.
– Что именно? – удивилась я.
– Что тебя наградили международной премией.
– А ну покажи, – сказала я.
Все было так, как сказала мама. С перепуга у меня вдруг разболелся живот.
Я не буду рассказывать, какой праздник устроили мои друзья. Но настал день, и лауреаты премии Джавахарлала Неру были приглашены премьер-министром Индии Индирой Ганди в гости. Потом об этом много писали. Но у меня в этой поездке неожиданно оказалась своя линия.
В утвержденном правительством маршруте нашей делегации был Мадрас – город, где я жила годами, наполненный моими друзьями. Именно там, в Мадрасе, все и началось. В Мадрасе нам дали мало времени. Мы прилетели туда утром, вечером должны были участвовать в пресс-конференции и утром следующего дня лететь в главный город Кералы Тривандрум. Мадрасский воздух повлиял на меня самым странным образом. Я неожиданно вспомнила о Святославе Рерихе, с которым даже не была знакома. Во время поездок в Южную Индию у меня была возможность встретиться с ним и познакомиться, но по какой-то причине за несколько лет своего индийского жития я этого не сделала. В Мадрасе же, который был недалеко от Бангалора, я стала думать о Святославе Николаевиче. И чем больше размышляла, тем сильнее ощущала необходимость поехать из Мадраса к Святославу Николаевичу. К обеду я поняла, что должна сделать это немедленно. У меня было ощущение, как будто кто-то подталкивал меня к Бангалору. Я забыла мадрасских друзей и необходимость участвовать вечером в пресс-конференции. Кончилось тем, что я пошла к генеральному консулу Каверину и попросила машину для поездки в Бангалор.
– Послушай, – сказал мне Каверин, – у нас вечером пресс-конференция, а ты куда-то улепетываешь. Я не ожидал от тебя такого.
– Я сама не ожидала, – призналась я, – но понимаю, надо ехать к Рериху.
Мы проспорили с Кавериным еще полчаса, и он, вспотевший от тщетных усилий отговорить меня от поездки в Бангалор, сказал:
– Слушай,
