будто собрались умереть голодной смертью.
После того, как он взвалил на плечо тяжелый рюкзак, его тело заметно сгорбилось и сильно перекосилось. Точно такой же был и у другого, плотного мужчины с седой шевелюрой и небольшим шрамом около левого уха. Загорелое лицо незнакомца напоминало витрину универсального магазина, а выпирающий живот – его переполненный склад.
Продолжая незаметно наблюдать за ними, Джонни в душе ликовал: у него появился интерес к потускневшей жизни, во всяком случае за время круиза скучать ему не придется, так как в поле зрения попали очень подозрительные типы, которые требуют к себе самое пристального внимания. Так подсказывала его чуткая интуиция.
«А вдруг это террористы или пираты XXI века? Может, их сразу обезвредить? Нет, это было бы слишком просто и быстро. Не может он добровольно лишить себя такой радости, как постоянная интрига, тревога от ощущения реальной опасности, предельная осторожность, слежка, если надо, то и погоня. Вершиной всех этих приключений должна быть кульминация, а завершится всё победным концом и триумфом! Это для него, а их ожидает разоблачение и позорный арест. – Другого исхода для них он не видел, заранее посчитав своих незадачливых жертв обреченными на провал. – Так что же у них в рюкзаках? И чего они так боятся?» – родились первые вполне оправданные вопросы в сознании юного сыщика, которому предстоит напрячь свой мозг и найти ответы: такова теперь его нелегкая доля.
Он застыл в глубоком раздумье, а в душе сразу же сработали обостренные чувства подозрительности, закопошились сомнения в искренности услышанных слов. Позже они только усилили его обоснованное беспокойство.
В этот момент до него донеслось собственное имя, которое поочередно выкрикивала встревоженная мама, поддержанная папой и писклявой Кэтти. Вечно она сует свой нос, где ее не спрашивают, поэтому и заслужила к себе откровенную неприязнь. Она очень не любила, когда он ее так называл, и требовала к себе не только почтительного отношения, но и уважения как к старшей сестре, однако неисправимый Джонни делал всё наоборот, чтобы порадовать свою неугомонную душу. Вот и на этот раз он с радостью утешил себя: «Дорогая Кэтти, ну что ты суетишься и взвинчиваешь себе и без того одряхлевшую нервную систему? Напрасно ты волнуешься за меня! Или делаешь вид? Сама, наверно, только и мечтаешь, чтобы я где-нибудь затерялся, опоздал или без вести пропал».
После ускорения, застыв в шаге от широких бедер и массивной спиной мамы, он хладнокровно известил о себе:
– Да здесь я, здесь. Что вы так раскричались? Вы же приличные люди, а вынуждаете, чтобы на вас обращали внимание.
Сердитое лицо папы вытянулось до привычной узнаваемости, затем последовал вполне справедливый вопрос:
– Ты где был? Я же строго-настрого предупреждал…
– Да я никуда и не отходил. Это вы потеряли меня в двух шагах.
– Я потом с тобой разберусь, – грозно пообещал побагровевший родитель, затем обратился к остальным: – Наши вещи уже на судне. Пора
