Ему хотелось домой, к себе домой, подальше от этого убогого маленького серого городишки, подальше от «этих дур», от голоса, звучащего в ухе всё настойчивее и настойчивее, от вечно мелькающего перед глазами Михаила. А ещё Олив чувствовал, что меняется: он уже не тот Олив, что прибыл сюда месяц назад. Уйти самовольно Олив не мог, это означало бы подвести того, кто его послал, а этого никак нельзя было допустить.
Ну почему она молчит? Он-то считал это дело совсем пустяковым! Она щебечет о всяких пустяках: работа, Оксана, бывшая любовь, книги. Но никогда о детстве, никогда о родителях. Не целоваться же с ней в самом деле, чтобы она раскрылась полностью!
«А если всё-таки придётся?» – поинтересовался голос в ухе.
– Не придётся, – хмуро ответил Олив. – Придумаю, что-нибудь. Мишенька тоже недалеко от меня ушёл.
И он придумал. Нужно ознакомить Катю со своими родителями! Как же он раньше-то до этого не докумекал! Вот только, где же их взять? Купить! Чего же проще! Найти тех, кто согласится за хорошие деньги сыграть роль его семьи!
«Врать будешь снова,» – печально протянул голос.
– Буду, я не Мишка, мне можно, – хихикнул Олив. Посмотрим, чья возьмёт!
***
Михаил страдал. Не так, как страдают настоящие мужчины: строго, сдержанно, стиснув зубы. Он страдал сильно, надрывно, слёзно. Мало того, что он ничем не мог помочь Оксане, он ещё и не оправдывал ожиданий того, кто его послал сюда, к ней. Он раздражался на назойливый голос в ухе и раздражался на себя за то, что раздражается. Ему казалось, что он неотвратимо становится тем, над кем он всегда так легко возвышался. Он становится кем-то вроде Олива.
– Ну уж нет! – бросил Михаил вызов голосу. – Ни за что!
«И даже врать больше не будешь?» – восхитился голос, правда, весьма ехидно и недоверчиво.
– Я буду стараться! – твёрдо сказал Михаил.
«Ну, ну,» – с сомнением сказал голос.
Михаил усилием воли сдержал подступающее раздражение и улыбнулся своему отражению в зеркале. Он спешил к Оксане.
***
– Ты очень любишь Катю? – неожиданно спросил Михаил. Они сидели за столиком небольшого кафе, где подавали на удивление вкусную, будто домашнюю, пиццу на толстом тесте, точно такую, какая нравилось Оксане.
– Катю? – переспросила молодая женщина удивлённо, словно она никогда и не задумывалась о тех чувствах, которые внушает ей её подруга и напарница. – Да, пожалуй, что и люблю. Хотя она так на меня не похожа.
Михаил усилием воли сдержал возглас: «Да неужели?»
Но Оксана поняла его молчаливый вопрос:
– Я сейчас не имею ввиду внешность. Согласна, сходство кажется поразительным, но «есть многое на свете, друг Горацио…»
– А как вы познакомились?
– А ты знаешь, не помню, – засмеялась Оксана. – Хотя это и не так давно было. И, самое странное, что она тоже не помнит.
