он стал единственным его участником. Я не верил ушам и глазам; если бы подо мной провалился пол, я бы удивился меньше. Не веря происходящему, я продолжал тупо сидеть в кабинете – инспектор, не зная, как от меня избавиться, показала аккуратно подшитые новый устав и учредительный договор, и протокол собрания участников, то есть нас и Хаканова, на котором я по собственному желания был выведен из состава.
Все еще не понимая происшедшего, я помчался в районную администрацию – там мне продемонстрировали то же самое плюс договор переуступки доли и мое заявление о выходе из состава ООО, напечатанное на принтере, но подписанное мной. И вообще на всех документах – на протоколе и договоре, в частности, стояли мои подписи.
Тут я понял, что Хаканов оказался подлецом, какого я в нем не предполагал. И разъярился, но все еще не проникся подлинной серьезностью ситуации. Я решил, что он просто нагло подделал мою подпись, которая была, надо сказать, довольно сложной и любая экспертиза выявила бы мошенничество.
Злой и взбешенный предательством компаньона, но еще не видящий сокрушительных последствий, я возвратился в магазин, и только входя в свой кабинет, вдруг вспомнил ужасную вещь.
Настолько ужасную, что волосы в прямом смысле встали дыбом, а ноги отказались держать. Плюхнувшись в кресло и ощущая небывалую, прежде сердечную боль и какое-то совершенно незнакомое жжение в глазах, точно они распухли и хотели вывалиться прочь, я посидел несколько минут, потом прошел в бухгалтерию, запер за собой дверь и начал допрос с пристрастием.
Дело в том, что уезжал я часто. И поскольку не назначал вместо себя никого официально, всегда оставлял достаточное количество чистых листов со своей подписью в нужном месте. Для различных платежей: за товар и всяких других неожиданных – которые могли возникнуть без меня. Я доверял прежнему бухгалтеру и ни о чем не беспокоился; по моему возвращению она всегда отчитывалась о напечатанных платежных поручениях и возвращала мне оставшиеся неиспользованными листы, которые мы тут же рвали. Насколько я знал, так поступали практически все директора предприятий: назначение своего преемника хотя бы на время всегда требовало нудного оформления документов в банке, а бухгалтеры всегда пользовались неограниченным доверием; с иными просто никто не работал.
Улетая с Анечкой на Канары, я привычно оставил подписанные листы Ленке: у меня не было причин не доверять ей.
И сейчас, с ужасом и ненавистью глядя на эту лупоглазую дуру, я относительно спокойно поинтересовался, какие конкретно документы забрали для «проверки» наглые автоматчики, и все ли вернули потом.
Она утверждала, что все до единого. Но когда я спросил, где чистые листы с моей подписью, Ленка захлопала глупыми глазищами и ничего не сказала. Она держала их в общей куче с текущей документацией, не унеся домой или хотя бы не спрятав куда-нибудь, и спокойно позволила забрать вместе с остальными. И, как утверждала, забыла проверить наличие, когда в двух коробках из-под бумаги документы принесли назад.
Мне
