сел поудобнее и стал читать:
Звался Груздев чемпионом.
Кто с ним в роте не знаком…
Но послал сегодня пули
Чемпион за «молоком».
– Стихи вроде неплохие, – сказал Мельников, задумавшись. – Но помещать их в листке, пожалуй, не стоит.
– Почему? – удивился Мирзоян. – Ведь плохо стреляем, товарищ подполковник. Никогда не было такого.
– Да, но сваливать все грехи на солдата было бы неверно. Вы подумайте получше.
Повернувшись назад, Мельников заметил вдали движущуюся точку. От городка к стрельбищу шла легковая машина, то пропадая за холмиками, то появляясь снова. Машина приближалась к вышке. «Командир полка едет», – подумал Мельников и зашагал навстречу.
Машина подошла к огневым позициям второй роты. Комбат издали видел, как вышел из новенького газика полковник Жогин, поправил фуражку, постоял немного, слушая вытянувшегося перед ним старшего лейтенанта Крайнова, затем сел у стола на раскладном стуле.
Мельников, ускоряя шаги, обдумывал рапорт. Нужно было доложить спокойно, обстоятельно, но без лишних объяснений. Пусть полковник сам спокойно разберется в том, что происходит. Однако докладывать не пришлось. Едва комбат успел подойти к столу, как Жогин, уже понявший причину плохой стрельбы, обрушился на него своим могучим голосом:
– Вы кто здесь, командир или инспектор? – Стул из-под него отлетел в сторону. – Я спрашиваю, кто вы?
Мельников хотел сказать, что поступил он так, как подсказало ему командирское сердце. Но Жогин побагровел и закричал еще сильнее:
– Слушать я вас не хочу! Извольте в девятнадцать ноль-ноль явиться ко мне в кабинет.
Он хлестнул хворостиной по сапогу и, круто повернувшись, быстро зашагал к машине. Вскоре заурчал мотор, и газик, шурша по траве ребристыми скатами, укатил.
Во второй половине дня к Мельникову заехал Соболь.
– Привет, дружба! – крикнул он еще с машины. А когда подошел ближе, спросил: – Что хмурый? Стреляют плохо?
– Да, похвалиться нечем.
– Слышал. Управляющий накален до предела. Разнести обещает. Что случилось?
– Ничего. Просто усложнил обстановку.
– Ну, знаешь ли… Надо быть ребенком, Сергей, чтобы самому в яму прыгать. Хотя ты не в ответе за прошлое батальона.
У Мельникова возмущенно заблестели глаза. Но Соболь предусмотрительно вынул из кармана портсигар, сказал с наигранной улыбкой:
– Я шучу, Сергей, давай закурим.
С минуту они стояли молча, затягиваясь душистым папиросным дымком. Мельников спросил:
– А у тебя как стреляют?
Соболь улыбнулся:
– Как всегда. Я не любитель приключений. Главное, была бы мишень пробита. – Он положил руку на плечо Мельникову и добавил негромко: – Эх, Серега, Серега, не знаешь ты нашего Жогина…
Когда комбат на газике возвращался
