ну?! Так мы с тобой почти земляки. А я, мы в Конькове. Придем! Будем дружить домами, семьями и этими… лыжами!
– Ладно, ладно, придешь. А сейчас давай я и тебя провожу, а то не дай бог завалишься по дороге.
Недели через полторы после приезда, мне позвонил Дима: «Ну, как дела? Как нога у Тани?» – «Да, ничего. Слава богу, перелома нет. Но растяжение серьезное, ходит с трудом». – «Ну, вот! А я хотел напомнить! У меня день рождения двадцатого. Может, сам придешь? Тут рядом. Если что – мы тебя донесем.» – «Хорошо, посмотрим». – «Гитару не забудь!»
Отпроситься мне удалось, хотя и не без пререканий. «Ладно уж, иди, отдохнешь от своей службы, от которой мне никакого толку нет. Только смотри, не напивайся и на баб не заглядывайся! Ладно, ладно, ступай! Да не засиживайся там…»
Этот день я запомнил так, как будто все случилось совсем недавно, вчера.
Он задался с самого начала, с утра этот день нашей с ней встречи. Я хорошо выспался, утром встал бодрый, помолодевший, подошел к окну, раздвинул шторы. Алый девичий румянец разливался на горизонте над сизо серой полосой еще не растаявшей тьмы. Из трубы далекой теплоцентрали поднимался, расширяясь кверху огромный дымный джин. Чувствовалось по всему, что день будет ясный, морозный, удачный.
Вечером, когда я подходил к дому Димы – он жил в конце Литовского бульвара – я увидел, как справа за синими крышами церкви Петра и Павла разливается над лесом червонное золото заката, оплавляя вершины деревьев и крыши домов. Это яркое, в полнеба свечение отзывалось во мне какой-то душевной бодростью, предчувствием удачи.
Встретив ее в первый раз в тот вечер, у Димы, я вначале не обратил на нее внимания. Стоял шум, галдеж. Женщины суетились на кухне. Когда я стал помогать им, относил какую-то закуску на стол, Дима сказал как-то мимоходом: «А это моя сестра, Лена». Я мельком взглянул на нее – она стояла у разделочного стола, обернулась, кивнула мне. Я тоже кивнул и понес закуску. Там мужики уже начали принимать: «За встречу!». Оказалось, что гости в большинстве своем – вовсе не горнолыжники, а члены команды институтской яхты «Каракатица», капитаном которой был Дима.
Верховодила в этой компании заносчивая и властная Тамарка – высокая, грузная женщина с восточным лицом. Она громкогласно управляла всей этой командой сухопутных матросов. Как я потом узнал, у нее была и польская и черкесская кровь – замысловатое сочетание польской спесивости и восточной повелительности.
Я сидел за столом, пил вместе со всеми, слушал тосты. И вдруг, мне показалось – нет, я скорее почувствовал, что кто-то пристально смотрит на меня. Я повернул голову вбок и увидел – она сидела рядом с братом. Как это я не увидел ее раньше! Глаза у нее были сейчас прикрыты: она успела перехватить мой взгляд и закрыла глаза. Но вот, она медленно подняла веки и до того, как открылись глаза, я успел угадать – нет, почувствовать, предвосхитить то, что я увижу в них. Как назвать это чудо? Чудо обжигающего взгляда, чудо пронзающего насквозь тока, чудо захлебнувшегося от
