Тойри.
– Всем замолчать. Ты, – палец утыкается в служанку, – живо сюда таз с горячей водой, мне руки помыть надо. Вы двое – вон. – Повитухи покорно выходят за двери. Отлично понимают, что дело плохо пахнет, а случись что, кто крайним-то окажется? Лекарь с грамотой? Ой, вряд ли. Они и будут… Разное бывало. И били повитух, и из города выгоняли, и много чего еще…
Служанка уже умчалась. Я смотрю на лекаря.
– Что вы предлагаете? Звать мага? Когда?
– Утром он обещал прийти. А пока можно оставить женщину в покое…
– А ничего, что она мучается? – нежно уточняю я.
– До утра она доживет. Я ей дал…
Оттягиваю веко, смотрю белок глаза.
– Экстракт болотника?! Это же вредно для ребенка!
– Ребенка уже не спасти, – фыркает это… светило.
Мое терпение лопается.
– Вон отсюда!
– Что?! Да ты, женщина…
Я разворачиваюсь к купцу.
– Все вон. Сельма, останься, поможешь!
– Да какое право… – начинает было лекарь, но я перебиваю его:
– Право человека, который сейчас будет пытаться хоть что-то сделать, а не стоять в углу с умным видом. Не получится – так хоть убивайте! Но сейчас не мешайте мне работать!
Жмых усилием воли собирается и выводит лекаря из комнаты. Я вздыхаю, быстро и уверенно отмываю руки от грязи в принесенном тазике, гляжу на Сельму.
– Тетя, поможете?
– Да, Веточка. Делать-то что?
Достаю из сумки лекарства, раскладываю рядом. Красные, желтые, синие пакетики – не роскошь, необходимость. Мало ли кто тебе будет лекарства подавать, так не попутают.
Острый нож в чистой тряпице, склянка с крепким вином (последним я тут же протираю руки), специальная мазь…
– Дверь закрыть. Никого сюда не пускать. Подашь, что попрошу.
Засов с лязгом опускается в гнездо. Сельма подходит, смотрит на меня. С надеждой смотрит.
– Спаси ее, дочка. Она мне что родная…
Я молча киваю. Сельма знает, я и так сделаю что смогу. И принимаюсь привычными движениями разминать пальцы.
Ощути себя.
Ощути свою силу, слейся с миром, зачерпни полной горстью. Сила вокруг тебя, надо просто уметь ее передать тому, кто нуждается. Наш мир велик, он не оставит своих детей без помощи, просто мы разучились ее просить.
Раскрой свою душу миру. Ты это можешь.
Вдох, еще вдох.
Теперь я спокойна. Под полуприкрытыми веками вырисовывается комната. Вещи я почти не вижу. Вижу пятно рядом с кроватью – Сельма. Оно окрашено в тревожные красные тона, оранжевые, желтые, грязно-зеленые. Надо сказать потом тетушке, печень у нее пошаливать начнет. Пусть настойки пропьет.
Но это потом, потом.
Мое внимание притягивает пятно на кровати.
Сейчас эта женщина – смесь багрово-красного и черного. Оранжевые всполохи боли, черные пятна там,
