тебя потерять. А остальное – ерунда. И не важно, что мы не совпадаем по времени. Подумаешь, пять лет. Всё ж, не пятьдесят. Давай найдём друг друга там, – я качнул головой в сторону, указал на стену, – отыщем в реальности… Где ты была в две тыщи седьмом?
– А вдруг ты приедешь ко мне… там… тогда… А я тебя не узнаю?..
И здесь, в это мгновенье, когда я осознал, что она может запросто ускользнуть в другой мир, просто выйти и не вернуться, потому что затеряется там навсегда, я ужаснулся. И мне стало глубоко наплевать на то, что мною, возможно, манипулируют. И сейчас наблюдают, как я, подобно крысе, бегу по стеклянному лабиринту, стремясь на запах сыра. Даже если это действительно так. И всё подстроено. И «сыр» – это нарочно подосланная ко мне девушка.
Но она, по-моему, опасалась того же. Потому что внезапно отпрянула, правда, не убрав рук, и пристально посмотрела мне в глаза. Мне показалось, что вопрос: не актёр ли я? – уже готов сорваться с её уст. Но сказала она совсем другое.
– Я живу в Питере.
Она проговорила так тихо, что я едва прочитал по губам.
– Владивосток, – ответил я и потянулся за паспортом.
Вера взяла его, осторожно, как древний манускрипт, развернула, но посмотрела не на прописку, а на фотографию и, если не ошибаюсь, на семейное положение.
– А, может… попробуем выйти? – с некоторым колебанием, предложил я, решив, что пора расставить точки над i.
– А почему бы и нет? – с вызовом, обращённым к неизвестности, отозвалась она.– Только постараемся вместе…
Я встал, обошёл вокруг стола, приблизился к ней и, почти обнявшись, мы пошли вверх.
Дверь и не думала сопротивляться. Она отворилась легко и бесшумно. И нам открылась широкая залитая солнцем площадь, за которой, обрамлённое белоснежным мраморным парапетом, сверкало южное бирюзовое море. Да!.. От дома я находился, пожалуй, очень и очень далеко. Владивостоком и не пахло. Море у нас унылое, серое, можно сказать, стальное. А здесь…
– Господи, – прошептала Вера, вцепившись в меня, – где мы?
– А что, это не Питер? – беззаботно бросил я, поймав себя на мысли, что этой незатейливой шуткой пытаюсь не столько успокоить Веру, сколько унять собственную нервную дрожь.
– И близко не Питер, – сказала Вера.– Не город на Неве. Глянь-ка.
И я увидел. Курортники в шортах и сандалиях, с ластами под мышкой весёлой гурьбой двигались к зданию морского вокзала, на фронтоне которого большими пластиковыми буквами значилось: «Сочи. Добро пожаловать». А под вывеской мерцало зелёным пульсом табло с цифрами: «15.40.– 21.08.2015».
– А, чёрт! – я всплеснул руками.– Олимпиада уже прошла. Кто ж победил?
И покосился на дверь, пока никуда не убежавшую и всё так же находящуюся за спиной.
– Тут такое твориться, а ты… – несмело, как бы засомневавшись в том, что имеет право меня укорять, заметила Вера. И, чуть помедлив, обратив внимание на мой взгляд, добавила:– Вернёмся?
– Вернёмся, –
