привязали к дереву. Удивительно, но он не вырывался, не нюнил, даже не просился в туалет. Был совсем уже поконченный и дышал через раз. Остальные шестеро – включая Шершня – стали готовить бревна к укладке. Вятское июльское солнце подмигивало сквозь кроны. Виктор с Петром валили сосняк. Бензопила, на удивление, не подводила. Вкусно запахло мокрыми опилками. Шестерки Волчка обрубали ветки. Бородавка, излишне суетясь, саданул себе по ноге, густо завыл. Все скучковались около него, глядели на рану. Пустили по легкому матерному словцу – ничего серьезного, до конца срока заживет четыре раза.
Спустя три часа пересчитали бревна. Для десятиметровой лежневки вполне достаточно. Драп дал отмашку.
– Кончать надо, – бросил он Виктору. – Палач, выбирай инструмент. Топор или бензопила.
Шершень засуетился:
– Тебе тут что, техасская резня бензопилой?
Драп не обратил на его слова внимания:
– Выбирай, я сказал.
Петр вмешался:
– Драп… Может, ты сам его того… – голос его дрожал. – Сам его… У тебя лучше получится. А мы с Витьком деньгами воздадим. Отработаем.
Драп сделал зверскую рожу. Петр вывел его из себя.
– Выбирай, я сказал. Ну!
Виктор показал взглядом на бензопилу. Петр сделал круглые глаза.
– Бери, политический. Вырежь у Южного под сердцем законное клеймо.
Виктор поднял пилу. Было ощущение, что все это делает другой человек. В голове разлилась тяжелая изотопная ртуть.
Кривуля вынул фляжку из внутреннего кармана. Протянул Виктору.
– Вот. Волчок для тебя браги налил. Наебни.
Виктор перехватил емкость. Бензопила мешала отвинтить пробку. Кривуля помог и первым сделал большой глоток. Виктор обтер пальцами горлышко и отпил. Брага отдавала хлебным вкусом. Будто и не на ягодах. Сделал еще два глотка.
Кривуля забрал флягу. Подтолкнул в сторону жертвы. Виктор с пилой наперевес стал по миллиметру приближаться к дереву, где был привязан Южный. Только теперь пленник стал вырываться из пут.
Виктор застыл в шаге от жертвы. Сзади подгонял Драп. Слева, присев на бревно, курили Кривуля с Бородавкой. Шершень достал мобильник и стал набирать цифры, каждое нажатие сопровождалось глухим бляком.
Драп приказал:
– Заводи мотор.
Шершень дозвонился.
– Кончаем щас, – отрапортовал он. – Минуты две еще… Может, быстрее.
Отключился, но продолжал стоять с телефоном в руке. Тер им пухлую небритую щеку. Виктор слышал, как пластмассовый корпус цепляет каждый волосок щетины. Он завел пилу. Ему показалось, будто она ревет в сто раз громче прежнего. Оглянулся на Драпа. Тот несколько раз зачерпнул большой ладонью воздух, жест означал – не медли!
Оглушительно гавкнула птица на дереве. Виктор сделал еще полшага.
