унувшееся лицо – её лицо. Она сдерживала слёзы, которые душили её, не давали свободно дышать. Она каким-то неимоверным усилием воли, заставляла себя встать, не думая ни о чём, почти бессознательно добредала до душевой кабины, затем машинально завтракала, одевалась и почти буквально «вытягивала себя за волосы», беря рукой свой пучок волос и больно оттягивая его от затылка. Эта боль приводила её на некоторое время в чувство, она покидала стены своей квартиры, и либо ходила круг за кругом по берегу небольшого пруда, рядом с её домом, либо шла в фитнес клуб и истязала себя на тренажёрах в зале.
Она была отличным менеджером! Как никто другой умела эффективно управлять своим временем. План личной жизни был ею составлен безупречно, жёсткий понедельный план расписывался на месяц вперёд. Расписание каждого дня теперь было известно, и она старалась хотя бы начинать его «по написанному», тупо заглядывая в распорядок дня и понимая, что это напрасно. Ибо присущая ей уверенность в себе, эта пресловутая гармония, порождаемая триединством тела, духа и разума, куда-то вдруг бесследно улетучилась, а сил – скорее моральных, чем физических – хватало лишь на то, чтобы выйти из квартиры и как-то начать наступающий день…
Ещё совсем недавно это была красивая женщина, с тонкой талией и ухоженным лицом, в одежде известных мировых брендов – хозяйка собственной компании. У них с мужем был хороший дом на Подушкинском шоссе, но Лии захотелось красивую квартирку в Москве, без отделки, чтобы она сама могла её обустроить по собственному вкусу. Муж счёл это очередной её забавой, и они прикупили сто пятьдесят квадратных метров в престижном Западном округе. Дом находился недалеко от центра города, и в то же время был окружён множеством парков, с водоёмами, в которых плавали редкие в городе утки – мандаринки, а часто можно было видеть даже речных чаек.
Она сама придумала дизайн интерьера в стиле рококо, заказала специалистам визуализацию. Ещё до начала работ она увидела трёхмерное изображение задуманного, кое-что подправила и приступила к осуществлению. Правда, Лии нравился другой стиль, ар-нуво и ар-деко тоже ей нравился. Эти бесконечные линии в интерьере, плавно перетекающие, словно длинные локоны женщины. И Лия уже понимала, почему именно это ей нравится – потому что оба стиля были неотвратимо сексуальны в своём воплощении. Но если ар-деко – это скорее брутальная сексуальность, то стиль ар-нуво, к которому она тяготела – это так эротично. Одержимая идеей создания своего интерьера, где бы она ни была – в Париже, в Версале, в Доме Рябушинского в Москве, в особняке Толстого на Сабанеевом мосту в Одессе, она жадно впитывала всё, что касалось идей для создания своего интерьера. И муж её, Савелий Львович, охотно посещал и осматривал эти усадьбы и дворцы, с удовольствием слушал рассуждения своей милой жены об интерьерных стилях.
Лия действительно много чего посмотрела и изучила. Посоветовавшись с дизайнером, пришла к выводу, что квартира – это не усадьба и даже не Дом, и что стиль ар-нуво, который она, можно сказать, полюбила, требует больших площадей, стиль модерн – очень затратный и долог в исполнении, барокко для неё будет явно перебором. Потому она остановилась на лёгком воздушном рококо с элементами классики. Она лично с большим воодушевлением обставляла, оформляла… Друзья, гладя на лёгкую позолоту лепнины, на подлинники картин в дорогих рамах, хрустальные люстры, на мебель, каждый предмет которой был репликой дворцовых интерьеров, говорили, что это – Версаль.
И вот так вдруг случилось, что вся эта красота её больше не радовала. Часто она просыпалась часа в четыре утра, слыша, как в ложбинке между грудями было влажно, затылок нестерпимо жгло, словно он лежал на раскалённой плите, и ей становилось нестерпимо страшно. Сердце начинало так стучать по ребрам, что удары отчётливо отдавались в ушах. Она шарила рукой по соседней подушке, просто, чтобы ещё раз убедиться, что теперь она спит одна, теперь она живёт одна. Почему?! Почему именно теперь, когда ей только исполнилось пятьдесят пять лет, она осталась одна?! Какой невыносимый возраст! Пять. Пять… Она никогда об этом не думала, но теперь эти две пятёрки, словно какой-то невидимой стеной отгородили её от прежней жизни, и начался совсем другой период, в котором она – пенсионерка! И это обстоятельство не выходило из её головы. Особенно по утрам, когда она внезапно так рано просыпалась. В постели ей становилось то нестерпимо жарко, а то она начинала так зябнуть, что натягивала на себя заранее приготовленную кофточку и забиралась под два одеяла. Но тщетно! Всё тщетно. Она садилась на край кровати, обхватив голову руками, затем заставляла себя подойти к окну, открыть шторы. И за окном ей всё виделось теперь таким мерзким и неприглядным, какой ей представлялась теперь вся будущая жизнь и её остаток.
«Да что со мной такое? Что?» – спрашивала она себя в полном недоумении. Где её былое самолюбие, уверенность? Прошло чуть больше полгода. Всего! И раньше было всё иначе. Когда квартира была готова, муж, казалось не разделявший её «забавы», даже с некоторым удовольствием покинул парализованную пробками Рублёвку, оставив их дом на Подушкинском шоссе под присмотром управляющего.
Утро начиналось с того, что она открывала глаза и, видя, изумительной
