Она взяла его под руку, и тихонько сказала:
– Никифор Иванович, простите его выходку, но это же – Модест…
– И что я должен по этому поводу думать?
– Понимаете, он человек беззлобный, веселый, да еще и родственник.
– Он дурачок, что ли?
Здесь Лидия напряглась и, взглянув строго, ответила;
– Простой человек, перебрал и сразу дурачок?! Вы к нему не лезьте, договорились?
Лидия побежала хлопотать, а Стрельцов только развел руками и, полагаясь на чиновничье чутье, решил прислушаться и притих.
Как только закончила играть очередная композиция, всех снова пригласили за стол, на этот раз ведущая произнесла, уткнувшись в папку:
– А теперь положим в бочку, на здравье сына или дочки!
Из двери черного входа вышли две женщины в русских народных костюмах. Одна с маленьким бочонком в руках, а другая со стопкой блинов. Первая подходя к каждому индивидуально кланялась, а после того как гость укладывал конверт в бочку, вторая наливала ему рюмку и преподносила блин, ловко цепляя его вилкой. Когда дошла очередь до Модеста, он бросил свой конверт и, подняв стопку, завопил: – Горько!!
Саша с Юлей в очередной раз вынужденно поцеловались. Тогда вмешалась Валентина, поинтересовавшись:
– Горько-то оно горько, а чего это у нас свидетели прохлаждаются? Кисло!!
Витек встал и, слепив нагловато-надменную гримасу, чуть качнулся вперед, как бы благодаря за оказанное доверие, поправил пиджак, подошел к Даше и, обняв ее так, что она не могла поднять рук, что называется, прильнул. Гости взялись считать, но на второй минуте прекратили, а когда Витек уже помогал Даше присесть, Дядя Коля, родственник Саши, проорал:
– От приложился, так приложился!
Дальше пошли совсем другие танцы, теперь пляшущий уже вовсе без ботинок Модест, выделялся только ловким скольжением по линолеуму в шерстяных носках. Его поймали трезвые женщины, такие, вопреки расхожему стереотипу, частенько попадаются даже на свадьбе, обули туфли обратно и усадили за стол, также к нему приставили не желавшую танцевать родственницу, чтобы та ограничивала его в перемещении по залу. Но Модест изловчился и здесь, выпил рюмку, высморкался в блин, приняв его за салфетку и сиганув через стол, вновь окунулся в танец, поблескивая, обмасленным лицом.
Тут выключили музыку, и тамада объявила:
– Невесту, украли!
Большинство тут же приступило к поискам. Осмотр помещения, в том числе подсобного, результатов не дал. Народ начал галдеть, но через минуту на пороге появился парламентер. Это был Женя, настолько далекий родственник жениха, что его место в реестре родственных связей не было известно даже ему самому, его на всякий случай считали братом. Войдя, он заявил крепко пьяным голосом:
– Мы требуем, вина и денег!
– Жулье-то теперешнее никуда не годится! Сколько вина,
