дано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие автора
Эти истории я услышал от моего деда, который был в тесной дружбе с Наталиэлем Бонбоном и вместе с ним прошёл по тропам дремучих лесов Новой Франции и Новой Англии. Моя мать была француженкой, отец – траппером английских кровей. Я же, родившись в Америке, вынужден был много лет спустя бежать с континента, лишённый отечества. Таковы причуды судьбы. Но это особая и очень длинная история.
После многих неприятностей, о коих нет сейчас времени распространяться, я перебрался через океан в старушку-Европу, где, увы, не сумел отыскать никого из родственников, даже самых дальних, и остался совершенно не у дел.
Внезапно жизнь повернулась так, что я попал в Россию, где стал служить в должности гувернёра. Семейство Лопуховых, которое сделалось мне весьма близким, с удовольствием слушало мои бесконечные рассказы о похождениях моих друзей и родственников в дремучих американских лесах. И некоторое время спустя я поддался настояниям Лопуховых и некоторых других близких мне русских фамилий и взялся изложить письменно истории, поведанные мне моим дедом, в том виде, как я их слышал от него самого.
Эта книга в чём-то может показаться непристойной светскому обществу, потому как не принято говорить вслух о том, что выходит за принятые рамки приличия. Но я писал так, как слышал эти истории от моего деда, а он рассказывал о той жизни, какая была в действительности, а не в дамских романах. Я перенёс повествование старика на страницы книги без всякой ретуши. Надеюсь, что никто не станет судить меня за это слишком строго.
Авторским именем моим стало шутливое прозвище, которым меня наградили дети семейства Лопуховых – Фелимон Кучер. Фелимон есть русифицированное имя Phill, полученное мною в далёкой Америке при крещении, Кучер же есть не что иное, как перевод на русский язык моей настоящей фамилии Coachman.
Фелимон Кучер
Последние из Чихохоков
По глупости нередко мы хлопочем
О пагубе. По счастью, небеса
Отказывают в ней, и нас спасает
Их глухота.
Шекспир «Антоний и Клеопатра»
Глава первая
в которой все действующие лица впервые сходятся вместе, знакомятся и отправляются в опасное путешествие
Тот июльский вечер 1758 года был насыщен плотным серым туманом. Два человека сидели на берегу быстрого потока, и, судя по их напряжённым позам, ждали кого-то или чего-то с нетерпением. Могучая стена тёмно-зелёного леса круто поднималась у самой воды, образуя за густым сплетением ветвей мрачную тень. Силы солнечных лучей хватало лишь на то, чтобы пронзить лесную чащу до середины высоких стволов, а далее свет почти растворялся во тьме, оставаясь висеть среди листвы лёгкой дымкой. Если не считать журчания воды, то вокруг стояла тишина, которая прерывалась временами удивлёнными вскриками сойки и нервным постукиванием тупоголового дятла. Но эти звуки были хорошо знакомы расположившимся у реки мужчинам и не привлекали их внимания.
Об одном из них можно было сказать, что он был совершенно голым, если бы длинная набедренная повязка, сшитая из двух клетчатых полотенец, не прикрывала то, что в цивилизованном мире принято называть срамным местом. Его тёмно-бронзовое жилистое тело и единственная прядь чёрных волос, стекавшая жирной косой с частично обритой головы на спину, с первого взгляда выдавали в нём воина-индейца. За поясом у него торчали металлический томагавк и громадный нож в широких ножнах, сделанных из толстой кожи, по которой был пущен изящный бисерный узор. На ремне также висел небольшой подсумок, где лежали пули и рожок с порохом. В руке дикаря покоилось ружьё.
Лицо второго человека было тоже смуглым, но плотный загар не мог скрыть принадлежность мужчины к белой расе. На нём были мягкие кожаные ноговицы, поднимавшиеся чуть выше колен и привязанные к поясу ремешками, словно чулки. На этом же поясе крепилась тряпичная набедренная повязка. Длинная грубая рубашка очень простого покроя опускалась почти до верхней границы кожаных чулок.
– Торопливый Олень задерживается, – произнёс индеец и удивлённо повёл выбритой головой, и смоляная коса, тянувшаяся из сверкающего затылка, шевельнулась, будто чернильная змея. Белое орлиное перо, привязанное у основания волос, качнулось в такт движению.
Краснокожий почесал свой мускулистый живот, лоснившийся от втёртого в кожу медвежьего жира, затем запустил руку под набедренник и поскрёб у себя в паху.
– Не понимаю, куда запропастился твой сын, – пожал плечами белый человек и переложил из одной руки в другую длинноствольный карабин. – Послушай, Здоровенная Змея, может быть, он повстречал Массавомаков?
– Нет!
