это был как бы первый образец свободной журналистики в стране. На самом же деле имитация свободы слова, Валя пыль умел пускать в глаза, на этом и карьера вся его построена. Впрочем, Селезнев не столько о работе Юмашева вспоминал, сколько о его внешнем виде: неопрятный, мол, парень, под хиппи «косил», и в голове у него такая же неопрятность, как и снаружи.
Юмашева вытащил из небытия известный журналист Павел Вощанов. Он симпатизировал Ельцину, особенно в период гонений на него, захаживал в приемную Госстроя, был в отличных отношениях с помощником Ельцина Львом Сухановым. И затем стал первым пресс-секретарем ЕБН. Вощанов и подал ему идею: «Борис Николаевич, а хорошо бы книгу вам написать: тяжелое детство, холод-голод, деревянные игрушки, вместо грелки – коза. А потом – интриги, враги-завистники, но трудности вас закалили, и вы заслуженно стали народным депутатом, председателем Верховного Совета РСФСР и надеждой страны».
Ельцин загорелся этой идеей.
В качестве литературного раба Вощанов предложил Юмашева. «Исповедь на заданную тему» Ельцина вышла большим тиражом. В предисловии как бы автор Ельцин, а на самом деле Юмашев сам о себе хорошо отозвался: «Работа над книгой шла в основном по воскресеньям и по ночам. И если бы не помощь молодого журналиста Валентина Юмашева, которому часто приходилось, подстраиваясь под мой ритм, работать без выходных и ночами напролет, – трудно сказать, появилась ли бы эта книга».
Юмашев через своего знакомого издателя в Англии раскрутил книгу, она стала хорошо продаваться. У Вали были откуда-то связи и с лондонскими банкирами. Счет «писателю» Ельцину Валя открыл в престижном Barclays Bank. Я поинтересовался у него тогда: как же так, ты вроде простой советский журналист, конец 80-х, свободного выезда за границу нет, а у тебя в Англии счета в банках и связи в разных сферах. У меня возникли подозрения, что там не обошлось без западной разведки. Режим благоприятствования наш гражданин в Лондоне мог получить только за какие-то встречные услуги. Проверять мои подозрения было некому, и таким вот образом Юмашев стал соратником и биографом Ельцина и «семьи», двери в Кремле чуть ли не пинком открывал. И уже тогда, как мне докладывали, наводил мосты, как можно перевести в валюту свалившееся на него положение.
«Писатель» Ельцин вошел во вкус и поручил Юмашеву собирать материал для второй книги. Тот приходил ко мне каждый день в кабинет, и я на протяжении получаса рассказывал, что произошло за день. «Летописец» слушал, жуя мои бутерброды. Вообще, не везло им, моим бутербродам. То Березовский, словно из блокадного Ленинграда сбежавший, их у меня подъедал – по карманам только что не рассовывал, и вот Юмашев туда же. Валя, видимо, в детстве досыта не ел, поэтому, как всякий выходец из советских низов, фанатично любил колбасные изделия и копчености. Как какое-то застолье – молотил колбасу, ветчину, буженину… Халява, как тут удержаться. Водку вообще не пил, только красное вино и коньяк, но закуски уничтожал много.
