ещё здесь водяных! Может, я буду первым?
Друзья переглянулись и захохотали.
***
Лодка медленно уплывала от берега. Ольга постояла немного, махая ей вслед рукой, а другую уперев во внушительный покатый бок. Потом она возвратилась к распаковке провианта. Вскоре, лениво работая веслом, приплыл обратно Владик. Подведя лодку вплотную к берегу, он весело крикнул Ольге: «Мадам, вы не поможете?!», и кинул на траву конец толстого каната. Девушка вскочила, отбросила нож, которым вскрывала упаковку уже нарезанного хлеба, и подбежала к лодке. Легко нагнувшись, она взяла канат и придержала лодку, чтобы Влад мог спокойно выйти на берег.
– Ну, пойдем кашеварить? – спросил он, улыбаясь. – Или?..
Он хотел опять подмигнуть ей, но этого и не понадобилось. Полные руки Ольги обвились вокруг его шеи, и она припала к нему жадными губами.
– Эй, тише! – задыхаясь, с улыбкой прошептал Влад. – Дай хоть лодку уберу!
Он водрузил надувную конструкцию обратно на крышу машины и надежно привязал её.
– А это? – спросила Ольга, указав взглядом на продукты.
– Да мы здесь, недалеко…
Он взял её за руку и повел к зарослям камыша, но вдруг остановился.
– Тьфу, ё! – чертыхнулся он, увидев рыбака на соседнем берегу.
Тот сидел, нахохлившись в брезентовой штормовке, между высокими сухими стеблями в изогнутом устье пролива. Почти спиной к ним, сосредоточенно рассматривая замерший поплавок. Убедившись, что рыбака больше ничего не интересует, Влад, хитро улыбаясь, сжал двумя пальцами язычок молнии Ольгиной толстовки и потянул его. Они слепились вместе, опускаясь в хрусткий стебель камыша.
***
Слава плыл в метре над озёрным дном, неспешно перебирая ластами в буро-зеленой мари, прорезанной лучом фонаря. Он вертел головой из стороны в сторону, рассматривая листья водорослей, змеившиеся длинными пучками. Порой в мутной взвеси меж ними мелькали маленькие силуэты, и Слава подплывал поближе, чтобы рассмотреть их, но они тут же юркали в сторону, прячась за извилистыми пластами.
Только здесь, под покровом бездны, скрадывавшей блёклые краски повседневности, Слава чувствовал себя свободно. В последнее время жизнь у него не клеилась, и ощущал он себя загнанным в угол зверьком. Вечные авралы на работе, не дававшие продохнуть. Отношения с женой, закрепленные в точке шаткого баланса. Да ещё и Влад был теперь какой-то странный. Всё реже заходил к ним посидеть с рюмкой чего-нибудь покрепче и порубиться в игры, не звонил Славе, чтобы узнать, как у него дела, не мог придумать что-нибудь на выходные, не отправлял смешные стикеры ему в мессенджер. А когда они всё-таки собирались вместе, Влад толком не смотрел на Славу, а лишь поспешно перебрасывался с ним шутками, набившими уже оскомину. А вот зато на Ольгу он часто поглядывал, и как-то хитро, исподтишка. Если бы не дружба со студенческой скамьи и не искренняя вера во Влада, Слава давно бы начал в нём что-то подозревать.
Все эти вечные заботы и сомнения сдавили Славе грудь, лишив
