id="n_199">199
Филарет (митроп.). Слово пред погребением… С. 52.
200
Филарет (митроп.). Слово о гласе вопиющего в пустыне и на воспоминание о происшествии 1812 года // Сочинения Филарета, митрополита Московского и Коломенского. Т. 1. С. 63.
201
Зорин А. Указ. соч. С. 261.
202
Филарет (митроп.). Ответ на предыдущее письмо // Сын отечества. 1813. № 32. Ч. 7. С. 245.
203
Зорин А. Указ. соч. С. 262–266. Б. М. Гаспаров поднял вопрос об апокалиптических нотках в поэтических откликах на разрушение Москвы. Ученый полагает, что эти события способствовали буквальному пониманию ораторской риторики, характерной для поэтического стиля так называемых архаистов. В контексте романтического смешения литературы и жизни поэтические образы превратились в мифологические истины: разрушению Москвы предшествовали космические знамения, о нем говорили нумерологические подсчеты. Московская катастрофа вторила падению Вавилона, что поддерживалось взглядом на Наполеона и Александра I как на антихриста и спасителя соответственно. См.: Гаспаров Б. М. Поэтический язык Пушкина как факт истории русского литературного языка. СПб.: Академический проект, 1999. С. 82–117.
204
Филарет (митроп.). Ответ на предыдущее письмо // Сын отечества. 1813. № 33. Ч. 8. С. 4.
205
Рассказы о верности русских крепостных начали появляться очень рано. См.: Пример честности и усердия слуг русских // Вестник Европы. 1812. Октябрь. № 19–20. Ч. 65. С. 275–276. Согласно автору этой публикации, причиной беззаветной преданности крепостных своим господам является надежда «от всещедрого Творца получить награду за добрые дела свои» (с. 276). На основе прошений москвичей, принадлежавших к «среднему классу», А. Мартин делает вывод, что, «получив такую возможность, крестьяне стали грабить город, дворяне бросили своих слуг, а крепостные выдавали себя за свободных людей и обворовывали своих помещиков, при этом весь народ проявлял семейную и классовую солидарность» (Martin A. The Response of the Population of Moscow. P. 486).
206
Можно увидеть любопытное идеологическое расхождение между декларациями дворян об их заботе о крепостных и практикой, при которой слуг оставляли в Москве, чтобы они защищали господские особняки. М. В. Волкова, например, заявляла: «Меня тревожит участь прислуги, оставшейся в доме нашем в Москве, дабы сберечь хотя что-нибудь из вещей, которых там тысяч на тридцать. Никто из нас не заботится о денежных потерях, как бы велики они ни были, но мы не будем покойны, пока не узнаем, что люди наши, как в Москве, так и в Высоком, остались целы и невредимы» (Из переписки М. В. Волковой и В. И. Ланской. С. 54).
207
Грабежи, производимые русскими, которые оставались в городе или вернулись туда сразу после ухода наполеоновской армии, были многочисленными и только отчасти мотивированными задачами выживания. См.: Martin A. The Response of the Population of Moscow. P. 483–485, а также: Nordhof A. W. Die Geschichte der Zerstörung Moskaus im Jahre 1812 / Scharf C. (Hrsg). München: Harald Boldt Verlag im R. Oldenbourg Verlag, 2000.
