Донбассе, затем поступил в Новочеркасский политехнический институт. По окончании института получил диплом инженера-гидрогеолога и направление в П/Я. Десять лет проработал на уранодобывающем предприятии в закрытом городе Уч-Кудук. Затем, как опытный горный инженер, был направлен в Северную Чехию, в заграничную командировку, которая затянулась на десять лет. По чешской тематике защитил кандидатскую диссертацию, затем вернулся на Родину. Работал в институте ВИО-ГЕМ (г. Белгород), став со временем его главным инженером. В настоящее время являюсь научным консультантом этого института.
С пятнадцати лет начал писать стихи. Первые публикации появились в газетах «Кадиевский рабочий» и «Кадры индустрии» (1958–1964 гг). Одно из произведений того периода, белый стих «Письмо из Средней Азии» вошло в книгу «Письма из тополиной весны», выпущенную Ростовским книжным издательством в 1967 году.
Прозу пишу с 1965 года. Ранние произведения – повесть «Охота на Клеопатру», рассказы «Фархад», «За тех, кто в поле» и другие – долгое время не мог опубликовать в силу специфики работы на закрытом предприятии. С 2005 по 2010 годы издал малыми тиражами четыре книги – сборник стихов, сборник рассказов и два романа.
Активно занимаюсь литературными исследованиями, особенно плодотворно – творчеством М.Ю. Лермонтова и Гомера.
С 2015 года являюсь членом Интернационального Союза писателей.
Современные трагедии
Бомжи
На свалке, где смрадно и в солнце, и в дождь,
Жил одинокий обветренный Бомж,
И был у него самый преданный друг:
Удобный, большой, металлический крюк —
Им Бомж разбирал пепелища костров,
Свалочный жом, колтуны проводов,
Выкапывал ранний картофель на дачах
И укрощал агрессивных бродячих.
Летом Бомж ночевал на траве,
Зимой укрывался в бетонной трубе,
Над нею курился древесный отвал
И понемногу Бомжа согревал.
Осень с весной различал он по звездам,
Пил за наплывы мусоровозов,
И верил: свалочный материал —
Это особый, бесценный товар.
Гордился Бомж, что уж много лет
Не ведает он пустозвонных сует.
Свалка бесплатно давала жилье,
Пищу, одежду, табак и питье.
Жизнь без гостей, телефонов и писем,
Раскрепощенность движений и мыслей,
Роскошь свободы в себе, над собой,
В плотной обнимке с природной средой.
Плыть без весла по течению дней,
Без скрупулезности календарей,
В землю вгрызаться один на один,
Чувствуя жгучий адреналин,
Смелость не думать о завтрашнем дне,
Не копошиться в себе и в судьбе,
Не наклонять меж чиновничьих рот
Череп, не приспосабливать рот
К лживым и перекисшим словам,
Жить без претензий, не требуя прав,
Без похвалы или горькой вины,
Быть равнодушным к проблемам страны,
К судьбам младенцев и стариков,
К женщинам, к блеску семейных оков,
К дому с комфортом, к роскошным пирам,
К пестрой одежде, к свечам, зеркалам.
И только в последние дни по ночам
Сон обжигал его, словно камча:
Виделось, как меж колосьями ржи,
Он от пылающей свалки бежит…
* * *
На свалке жила незаметно и тихо
Седоволосая злая Бомжиха,
Она занимала широкий подвал —
Лаз в него рубчатый люк закрывал,
Дверь запиралась на прочный засов,
Свора лохматых, прикормленных псов
Денно и нощно, кружась у подвала,
Двор от незваных гостей охраняла.
Под слоем обносков Бомжиха умело
Скрывала прелестное женское тело,
Которое было причиной крушенья
Семейного счастья, крутого паденья
В жизнь, протекавшую, словно во мраке,
На чердаках, по ночлежкам, на свалке,
В поисках радости в мусорных баках,
В вечном общении с грязью и страхом.
Не веря собакам и прочным замкам,
Бомжиха тревожно спала по ночам:
Ей виделось, как, разрушая жилье,
К ней рвется в безумье мужское зверье.
А днем она злилась на бредни и страхи,
Однако готовилась к грозной атаке:
Держала
