весьма обоснованная критика аргументации в пользу выделения аутсорсинга в группу непоименованных в гражданском законодательстве договоров, но упоминаемых в иных актах. В частности, отмечается, что употребление в различных нормативных актах конструкций, внешне схожих с аутсорсингом, таковым не является, например, в литературе можно встретить мнение, что налоговый кодекс, упоминая договор о предоставлении персонала, подразумевает именно аутсорсинг, однако конкретизация его положений отсутствует[94]. Принятие программных документов различного уровня, упоминающих аутсорсинг и рассматривающих его в наиболее общем виде, не более как механизм децентрализации власти, который охотно встречается представителями отечественной науки, что порождает новые попытки обоснования самостоятельности договора аутсорсинга[95]. Однако программные документы не только не содержат какой-либо конкретизации в области регулирования данных связей, но и не относятся к сфере гражданского права – обычно это сугубо политические акты.
Следовательно, невозможно на основании одних лишь упоминаний в программных документах обосновывать регулирование группы чем-то схожих отношений в рамках отдельного договора, в противном случае количество самостоятельных сделок в рамках гражданского права не будет укладываться в рамки разумного.
Вторая группа авторов, напротив, не признает юридической природы аутсорсинга, что приводит к отрицанию выделения каких-либо самостоятельных договорных конструкций и, как следствие, возможности его отнесения к непоименованным или смешанным договорам.
С. Ефимова, Т. Пешкова, Н. Коник, С. Рытик выделяют экономическую природу данных отношений, в силу чего юридическая квалификация аутсорсинга в форме общепринятых договоров не имеет какого-либо правового значения, т. к. сущность данного экономического механизма различные договоры не меняют[96]. Представляется, что, если закрепленный в договоре аутсорсинг соответствует своим признакам, лежащим в его экономической природе, то вопросы юридического закрепления отношений – не только способ правильного оформления воли контрагентов, но и гарантия стабильности отношений, в т. ч. при обращении за защитой нарушенных прав в судебные органы. В противном случае неправильное определение сторонами названия (в т. ч. как аутсорсинг) и содержания договора, может быть истолковано правоприменителями как нарушение условий действительности сделки: несоответствие воли и волеизъявления сторон. Знание данных несоответствий может быть использовано недобросовестной стороной.
М. В. Нечипорук также отстаивает мнение, что аутсорсинг не является самостоятельным договором ввиду отсутствия у него видовых признаков, что позволяет ему охватываться различными известными законодательству формами договоров[97]. Утверждается, что разнородный характер обязательств, которые могут возникнуть из аутсорсинга, не позволяет относить его к единственной форме договора, следовательно, аутсорсинг
Витко В. С., Цатурян Е. А. Юридическая природа договоров аутсорсинга и аутстаффинга [Электронный ресурс]: монография / В. С. Витко, Е. А. Цатурян
– М.: Статут, 2012. С. 18–21. Доступ из Правовой справочно-информационной системы «Консультант Плюс»: Версия Проф; Зенкин О. И. Проблемы законодательного регулирования договора аутсорсинга персонала [Текст] / О. И. Зенкин // Вестник образовательного консорциума Среднерусский университет. Серия: Юриспруденция. 2014. № 4. С. 16–17.
Ещенко И. А. Место договора аутсорсинга в дихотомической классификации «поименованные договоры – непоименованные договоры» [Текст] / И. А. Ещенко // Пробелы в российском законодательстве. 2008. № 2. С. 161163.
Ефимова С., Пешкова Т., Коник Н., Рытик С. Указ. соч. С. 63.
Нечипорук М. В. Указ. соч. С. 27–28.
