надо. Сам скажет. Не трогай его… пока.
– Пока? А сколько ждать? Я боюсь ребята его спросят и что тогда…
– Вот тогда и посмотрим, спи, Ир. Мы же с тобой все равно не можем ничего изменить.
Федя моментально уснул, а Ира еще долго лежала с открытыми глазами и думала о субботе, представляя себе самые разные сценарии. Любой казался ей ужасным. Хоть бы суббота никогда не наступала. Завтра четверг: еще два дня. Надо же отец ничего не сказал ей о собственных ощущениях. Неужели он совсем не волнуется? И снова ей пришло в голову, что он вряд ли сейчас может по-настоящему волноваться. Он точно такой же, как раньше, и в то же время совершенно другой. Что ожидать от этого противоречия Ира не знала.
На следующее утро, когда Федя ушел на работу и они с отцом остались одни, он вдруг сам с ней заговорил:
– Ир, ты думаешь я не понимаю твое состояние? Ты в шоке. Но, поверь, вы все ко мне привыкнете.
– А почему ты так в этом уверен?
– Потому что мы близкие люди.
– Да? Тебя с нами не было тридцать лет и мы все еще близкие люди? Хотелось бы на это надеяться, но я не уверена. Я выгляжу хуже тебя, меня никто бы не принял за твою дочь. Девочки выросли, они взрослые женщины, у них дети, твои правнуки. Мужчины, их мужья вовсе тебя не знают. Как пройдет ваше знакомство друг с другом?
– Посмотрим…
– Посмотрим, куда же нам деваться? Я тебя прошу…
– О чем?
– Мы все увидимся в субботу у Лили в доме. Ты уж веди себя… ну, ты понимаешь…
– Что я должен понимать?
– Ну без резких движений. Мы – семья, а ты пока не ее член.
– Ладно, не беспокойся. Я постараюсь.
– Вот в этом я как-то сомневаюсь. Понимаешь, пап, ты – яркий лидер, тебе трудно везти себя "лоу профайл". – Ира употребила английское слово и сразу себя одернула: отец же по-английски не понимает.
– Что ты сказала? Как?
– Ну, скромно… что ли.
– Действительно я – человек новый, буду к вам присматриваться. Мне все интересно. Честно.
– Пап, я через 20 минут ухожу на работу. Но все-таки скажи мне: зачем ты вернулся? Можешь ты мне это сказать? Я должна понять причину, все должны понять… иначе точно ничего у нас не выйдет. Каждый знает: оттуда никто не возвращается, а ты вернулся… зачем?
Отец молчал, то ли решив ничего не объяснять, то ли сказать свое обычное "ты все равно не поймешь", то ли все-таки тянул время, собираясь с мыслями. Ирина напряженно ждала:
– Я ждал этого вопроса, сам хотел объясниться, но не знал как… Во-первых, откуда ты знаешь, что "никто не возвращается"? Такое бывает, хотя и исключительно редко. Вот и со мной случилось, потому что мне это было надо.
– "Надо"? Как это?
– Как ты говоришь, "там" никто уже об оставшихся не думает, а я думал… ничего о вас не знал, а мне очень хотелось знать все. Неизвестность была
