Морозов – это мы и есть».
Зал снова всхлипнул и снова хрюкнул. Ну а потом…
Второй акт я помню очень смутно, а тому, что мне рассказывают, я не очень доверяю. Но… говорят, что за первые десять минут спектакля режиссер позеленел, через полчаса поседел, к концу первого акта обреченно шипел из-за кулисы, что я уволен (на мой вопрос – откуда на следующий день у меня взялись синяки – внятного ответа я так и не получил, но сделал некоторые неутешительные предположения)…
…Ну и конечно же был финал! Редкое для наших краев море цветов и буйство аплодисментов. Точно помню, что больше всех на бис вызывали меня и режиссера-постановщика. Я кланялся, прикладывал руки к сердцу и посылал в зал воздушные поцелуи (как делать это я не забыл) и все время удивленно оглядывался и почему на поклон не выходит режиссер?
…Мда… Хорошо, все-таки сидеть в зрительном зале, шурша шоколадной фольгой, и наблюдать за тем, как на сцене непринужденно и весело протекает легкий и беспечный труд актеров.
Дорогая, пойми!
Письмо жене со съёмочной площадки
Дорогая, пойми, это действительно случается в жизни артиста – срочные ночные съемки!
Поверь, я был не один! Со мной был Николай – всю ночь он помогал мне преодолевать трудности актерской профессии. Он очень надежный и рассудительный товарищ. Между прочим, тоже был трижды женат, а сейчас – в завязке.
А девицы в кадре – мы их сначала вообще не звали. Они нечаянно рядом в соседнем номере были. Просто наши, если так можно выразиться, рабочие локации, совпали, и режиссер договорился, чтобы девочки нам подыграли. То есть, просто побросали слова, пока мы с Николаем разговариваем в кадре о жизни. Я ему говорю: «У меня вчера встреча одноклассников была.» А он мне: «Как всё прошло? Дядя Гена был?» Вот девочки и подсказывали слова. Николай-то все время забывал про «дядю Гену». Да и слышит Коля неважно, вот девочки и перебрались в кровать, к нему поближе, чтобы он вовремя слышал.
А что худенькая нам грудь показывала, так это все компьютерная графика! Сейчас такие технологии – на голову не налазит. На самом деле, она перед нами в шубе танцевала, а в камере есть спецпрограмма такая, нажимаешь на кнопочку, и на выход сразу обнаженка получается, просто фокус такой – даже на ощупь не отличишь от настоящей!
Как я на коленках у брюнетки оказался? Так это мне плохо стало, видимо от прожектора. Я в кадре, это же видно, почти без сознания лежу на этих самых коленках. Что на лице? Какая ещё улыбка удовольствия, ну с чего ты взяла? Это гримаса боли.
Мне больно, больно, дорогая, что ты мне не веришь. Скажи ещё спасибо, что меня и съемочную группу утром отпустили. А Николай все еще репетирует в том номере с брюнеткой и режиссером. Когда они освободятся, а они когда-нибудь
