когда ему попадались задания творческие.
К примеру, он мог придумать витрину для иконы какого-нибудь архангела Иегудила или быстро выпилить Бабу-Ягу к новогоднему празднику. В таких случаях он напрягал фантазию и мастерил чудо-подставку: Яга стояла крепко и, в то же время, падала при попадании в нее детским мячом.
Позже, Иван Петрович признался, – первоначальный план его был сложнее. Макет Бабы Яги должен был вскрикивать при ударах в лоб: – «Тебе б так!» Но его педагогическую идею наверху не поняли. Тем не менее, на свое пятидесятилетие Иван Петрович получил кактус в горшке и грамоту с красивой подписью заместителя зав. культуры Евг. Живого.
Случались и другие истории. Так Иван Петрович заслужил полбутылки виски от механика передвижной выставки «Динозавры». Облезшие муляжи – монстры поистрепались в дорогах, и многие уже не открывали пасти, едва шевеля зубчатыми головами. Проявив смекалку, Иван Петрович с фонарем на лбу проник внутрь чудовища. Там, внутри металлического скелета, он скрепил наугад два проводка. А выбравшись и отдохнув, вырезал из пенопласта два новых клыка, закрепил их шурупами и подкрасил. Старый ящер помолодел и по-прежнему пугал ребятню…
«Нам радость творчества дана,
Когда палитра без г – вна»
Такая глубокомысленная запись появилась в тот вечер в дневнике слегка нетрезвого Ивана Петровича. И вот здесь самый раз раскрыть одну из тайн нашего героя.
Иван Петрович уже давно мечтал стать художником. Всю трудовую жизнь он пронес в себе любовь к картинам.. Что-то и ему удавалось в тетрадке… Но на серьезные работы времени не хватало. А, может, – решимости? И теперь, когда до пенсии оставалось полгода, его планы на жизнь задымились дьявольским огнем. Запылали мучительно, до бессонницы.
Порой он вспоминал отца – офицера, который после выхода в отставку страдал неприкаянностью. А потому свою любовь к руководству изливал на домочадцев. После ночных вскрикиваний, старый командир ходил по квартире, выискивал пыль и устраивал развод на работы. А раз в неделю проводил семейную политинформацию.
Одно время отец даже надеялся видеть в сыне продолжателя династии. Но небесам лучше знать. От всего военного мальчика тошнило. Мечтательному Ване нравились кисти, а от запаха масляных красок он впадал в труднообъяснимый ступор.
Так или иначе, но отслужив в армии, возмужавший Иван уже не смог ужиться с родней. С добродушной приезжей девушкой, он уехал к ней на север, прихватив с собой лишь несколько книг и пакет апельсинов на свадьбу.
Так и пошла, покатилась жизнь. В тоскливый час лекарство известное – музыка, да винцо тайком. После рождения детей – борьба за общежитие, за место в детсад… Мечты о картинах сдвигались в будущее, и краски с тихим вздохом медленно засыхали в кладовке. Тогда Иван Петрович с болью выбрасывал их и покупал новые…
Вулканы.
«…и далеко,
