Вон, волосы какие спутанные…
– А может, тебе бутерброд? —говорю и протягиваю голодной девочке.
. – Что? – спрашивает, самодовольно и довольно нагло, – не нравлюсь? И не давая мне высказать, сама. – Я и самой себе такой не нравлюсь! А что делать? Жить как-то надо! Хотя, какая это жизнь… Хочется сдохнуть!
– Жить надо всегда, – поправляю ее, – и, даже когда жить вовсе не хочется… – почему-то начинаю с ней умничать
– Ты так считаешь? – спрашивает и поворачивает ко мне свое замызганное, но довольно красивое личико.
Я смотрю смело, разглядываю ее лицо почему-то беззастенчиво и нагло… А потом… Видимо, меня заедает совесть, я ей.
– Лиза! Меня зовут Лиза!
– Очень приятно, Лизка! А меня, прости… Шушера!
– То, есть…
– Нет! Шушера и все!
– И что никак по-другому? Ну а раньше-то как?
– А, что раньше? Главное, как сейчас! Сама же сказала, что жить надо всегда! Вот и живу, как могу и лишь бы к ментам не попадать в их грязные лапы.
– А чего так? При чем тут менты?
– Знаешь, Лизка, как люди говорят, от сумы, да…
– От суммы и от тюрьмы… А ты, что же – сидела?
– Слушай! Пойду я уже… Спасибо тебе за сигарету… – встает, намереваясь уйти.
– А ты можешь посидеть еще со мной и поговорить? – прошу ее неожиданно, убоявшись своего непонятного одиночества. Видимо, я все же что-то такое почувствовала к ней родственное…
– А что? Тебе это надо? Тебе хочется с шалашовкой какой-то побазикать?
– Ну, зачем же ты так? Просто с нормальной девчонкой, с такой же, как я… А что, с тобой уже и поговорить нельзя?
А дальше мы начали, как она сказала – базикать…
Разговор, поначалу, перескакивал с одного на другое. О своих родных она не стала говорить, а я рассказала. Уж больно хотелось мне в нашем разговоре почувствовать какое-то свое превосходство над какой-то бездомной нищенкой. Но к моему удивлению, ничего подобного не происходит. Она стойко и безвозвратно овладела разговором, и даже ее откровенье о сексе, мне показалось чем-то похожим на преимущество. Если так можно было об этом выразиться… И потому я, сгорая от нетерпения и всякой ответственности, стала расспрашивать ее именно о том, что так волновало меня…
Секс, секс и все о нем… Оно в меня просто впитывалось тогда неизмеримыми порциями! И вот сейчас я пытала ее своими бестактными вопросами и была рада таким ее откровенным сентенциям.
Казалось, она знала об этом все! И я, забыв, обо всем на свете пытала и расспрашивала ее, поглощая все сведения и усваивая ее опыт, как мне казалось поначалу, продажной женщины… Но о ее продажности, которую я сразу же в ней признавала, мне вскоре пришлось отменить и все взгляды относительно ее пересмотреть. Из ее разговора выходило, что это с ней все происходило помимо ее воли и в большинстве
