убедительно: тут так было всегда с момента новоселья. В плахах выправил старые гвозди и аккуратно вставил их в старые же отверстия. Отоспавшись, раскроил половое покрытие и посадил его на надежный клей. Докторскую сумку разрезал на мелкие куски и скинул в разные мусорные контейнеры.
Пришедшая к вечеру второго дня Настена была в восторге: какую красоту подарил ей возлюбленный. Но Родя так устал, что не реагировал на ее комплименты и даже пытался повернуться к стенке и уснуть, пока она была в ванной, но Настена так к нему прижалась и так нежно мурлыкала в ухо, что пришлось разворачиваться.
– Ну, вот, а то я уж стала думать, что ты не один тут ковры стелил…
Наступала осень. Первая городская осень Бывакина. На зоне ее приближение чувствовалось по сырости и прохладе в бараке, по обилию капусты в побитых алюминиевых тарелках, по жалобному крику журавлей, они словно специально ночами пролетали над зоной и грустно прощались с ее обитателями. Вспоминалась деревня, школа, дружные походы на картошку в колхозные поля, безногий учитель немецкого Эмиль Иванович, безжалостно обличавший недобросовестных копальщиков, нащупав своей тростью оставленный в твердой земле клубень. А еще костер, в котором пекли картошку, а потом все вместе ели, разламывая подгоревшую корку и посыпая крутой солью пушистую от крахмала мякоть. К концу дня все разбредались, старшеклассники обнимались в ближайших кустах, размазывая по щекам друг друга угольные следы от картошки.
Родя после удачной работы в банке отпустил парней, сказал, что больше ни в чем участвовать не будет, есть серьезные дела, но они ходят на тренировки и качают мышцы. Через месяц обещал проверить. Настена в институт не поступила, но и не особенно огорчилась. Работала в том же магазине, дома блюла порядок, научилась вполне прилично готовить. Родион заметил в ней и другие перемены, но не придал им значения. Вечером в постели Настена включила большой свет:
– Родя, у нас будет ребенок.
Родион промолчал, потом переспросил:
– Ты об этом только сегодня узнала?
– Нет. Но боялась тебе говорить.
– Сегодня насмелилась?
– Родя, ты разве не рад этому? – вдруг испугалась Настена.
Родион встал, накинул на себя рубашку:
– Ребенка не будет. И тебя тут больше не будет. Собери свои вещи и переезжай в общагу.
Настена заревела в голос, Родя встал, на кухне заварил крепкий чай. Настена вошла, села напротив:
– Куда я пойду, Родя? Зачем ты так со мной? Я же думала жить. И куда я с ребенком?
– В больницу. Там знают, что делать. Денег я дам. Все, уходи, завтра переедешь.
– Родя, а ты куда, ведь ночь? – она цеплялась за последнюю соломинку.
Он ничего не ответил, последним троллейбусом доехал до гостиницы
