Не сейчас, – строго ответил старший. – Родя, я Жид, потому что еврей наполовину, он Физик, в институте учился. Нас вызвал смотрящий, велел тебя найти и привести к нему.
– Когда?
– Как найдем. Пошли?
Смотрящий жил за городом, пришлось ловить такси, остановились в ста метрах от дома. Показав на мужчину, подметавшего у забора опавшие листья, старший шепнул:
– Я один подойду, доложу, потом позовет, наверно. Стойте смирно.
Мужчина даже не повернулся в сторону Родиона, забрал метлу и пошел к калитке, Жид кинулся к ожидавшим:
– Иди один. Порядки знаешь?
Бывакин молча пошел к калитке, его встретили двое охранников, обыскали, велели подниматься по парадной. Он пошел, открыл тяжелую дверь и увидел довольно пожилого человека, сидящего в глубоком кресле. На нем был теплый халат и домашние туфли. На столе стояли фрукты в вазах, печенье и конфеты. Чуть в стороне на алюминиевой тарелке лежал засохший кусок серого хлеба. Родя догадался, что это тюремная пайка, но вида не подал.
– Скажи, мой дорогой, ты Родя? – вполголоса спросил смотрящий.
– Да, – ответил Родион спокойно.
– Славно. Давно ты в городе? – для порядка спросил, давно сам все знал.
– Полгода.
– И молчишь? Голоса не подаешь, своих не ищешь? – это уже упрек.
– Не имею права.
– Славно. Ты Доктора знаешь? – спросил в лоб.
– По врачам не хожу, – дерзко ответил гость.
– Не надо так, сынок, я ведь и ударить могу. Но прощаю, потому что не сразу и следовало отвечать. Доктор просил найти тебя и от его имени передать коечто… Почему молчишь?
– Не приучен спрашивать. Надо – скажут, – дерзко ответил Родион.
– Молодец! Вот выучка! Доктор в тебе не ошибся. Так вот, он просил, чтобы ты приехал и забрал его.
Родя смутился:
– Когда ехать?
– Хоть завтра. Куда ехать – ты знаешь. Но дело в том, что Доктора комиссовали по болезни, он на последней прямой. Потому поедешь на машине, я позабочусь. Машина готова, с тобой будет врач и мой человек. У него деньги, на всякий случай. Все понятно? – смотрящий выжидающе смотрел на гостя.
– Можно узнать, что с ним? – осторожно спросил Родион.
– Можно, любезный, я бы очень огорчился, если бы ты не спросил. Самая страшная болезнь. Все, свободен. Дорога дальняя, в шесть утра машина будет у твоего подъезда. Пойди.
Родион вышел и сел на скамейку около проходной. Он даже не заметил, что слезы текут по щекам. Доктор, человек, столько сделавший для него, умирает, и уже ничего нельзя изменить. Охранник подошел, потрогал за плечо:
– Шеф обидел?
Родя отрицательно покачал головой и пошел. Ночь почти не спал. Было непривычно без Настены, и все время думалось о Докторе. Встал рано,
