двадцать три, он взрослый человек. Хочет стрельбой заниматься, пусть занимается… – дождь усилился. Стоя в арке двора, он порылся в кармане:
– Сейчас заварим чаю, радио послушаем… – возясь с ключами, Степан обернулся. Высокая женщина, в потрепанном плаще, со старым зонтиком, медленно шла по дорожке пустынного сквера. Ветер трепал листья деревьев, ветки мотались над ее головой:
– Грета светловолосая была… – вспомнил Степан рассказы господина Кампе, – но Грете сорока нет, а ей, по походке, шестой десяток… – дверь подъезда захлопнулась. Неизвестная женщина исчезла в дождливой, вечерней дымке.
Плащом, зонтиком, и даже сумочкой, Грету снабдили в отделении Красного Креста, в Киле.
В захламленном, темном подвале собралась длинная очередь женщин. Переминались с ноги на ногу товарки Греты, бывшие узницы, с исхудавшими лицами и морщинами, некоторые еще в полосатых платьях. Женщины держали на руках хныкающих детей. В очереди говорили о бомбежках. Грета и сама видела, что родной город лежит в развалинах. От дома, где они жили с Иоганном, как и от всего квартала, остались только груды камней.
Грета пробралась между завалами, чихая от пыли:
– Здесь клены росли… – она стояла у входа в бывший двор, бывшего дома, – осенью палые листья к нам на балкон залетали. Пахло морем, чайки над крышей кружились… – оглянувшись, она присела на камень:
– Ничего не осталось, ничего… – в развалинах копошились люди, в форме вермахта, со споротыми нашивками. По расчищенной дорожке прохаживались охранники, в британском хаки.
В военной администрации Киля Грета узнала, что пленных, немецких солдат и офицеров содержат в бывшем концентрационном лагере Нойенгамме, неподалеку от Гамбурга. Офицер внимательно прочел ее справку об освобождении из Равенсбрюка, и вторую бумагу, выданную Грете в Нойхаузе, после ареста Гиммлера. Тамошние британцы задержали Грету на два дня, подробно расспрашивая ее о знакомстве с рейхсфюрером СС.
– Я не была с ним знакома… – услышав военного переводчика, Грета закатила глаза, – я его в лагере видела, издалека. Заключенных выстраивали на плаце, глава СС инспектировал работу охранников. Он шел со свитой, и к нам не приближался, но я его запомнила… – не желая терять времени, Грета отказалась от положенной награды:
– У меня есть дела, в родном городе, – сухо объяснила она офицеру британцев, тоже через переводчика, – да и не хочу я брать деньги за то, что должно быть обязанностью каждого порядочного человека… – в пригороде Киля, остановившись в дешевом пансионе, Грета узнала по союзному радио, вещающему на немецком языке, новости о самоубийстве Гиммлера, в плену:
– Он ушел от наказания… – она пила несладкий эрзац, за так называемым завтраком, – но ничего, пусть горит в аду вечно. Я неверующая, но готова согласиться с адом и раем, чтобы нацисты мучились, после смерти. Праведники же в рай
