ставят и пушнину ловят.
Это заинтересовало отшельника, и он сказал:
– Доживём до зимы, посмотрим.
– Так это заранее надо, осенью охотничьи участки распределяются, поэтому надо с начальником охотничьего хозяйства поговорить, чтобы именно этот участок выделил.
– Да, я думаю согласиться с вами, хоть какое-то занятие будет зимой.
– Это не только занятие, а материальное вознаграждение, в этом году принимали соболей по восемьсот рублей за шкурку, так я аж семнадцать штук поймал, – похвастался лесничий.
– Ух ты, – подивился Владимир Поликарпович, а сам подсчитал в уме, сколько это лесничий заработал, получилось тринадцать тысяч шестьсот рублей.
«Это ж моих две месячных пенсии», – удивленно подумал он.
– Да и ружьё не помешает вам здесь, на одной тушёнке долго не протянете, – махнул головой лесничий в сторону, где кучкой лежали пустые консервные банки. Мясо вокруг вас тут ходит, на той стороне дороги по ручью Изюбриному солонцы есть, можно и зверя добыть и всё лето с мясом жить.
– Так лицензию же надо, – взмолился отшельник.
Лесничий посмотрел на него внимательным взглядом и сказал:
– А кто здесь лицензию берёт? Только если городские, местным не дают, они сами зверя берут, где хотят и сколько хотят.
– Так я же не браконьер, всю жизнь только по закону всё делал.
– И они по закону, нас называют браконьеры в законе, я же тоже к этой категории отношусь. Я родился и вырос здесь, поэтому и принадлежит мне всё по праву.
Владимир Поликарпович мысленно не согласился с ним, но ради приличия не стал возражать.
– А рыбу-то хоть ловите? – продолжал наседать лесничий.
– Да ещё не пробовал, да и снастей у меня нет, – ответил оторопевший отшельник.
Лесничий допил чай, поставил кружку на чурку-стол, достал из нагрудного кармана синюю коробочку и открыл её. Бывший следователь увидел, что она разделена на несколько отделов, в которых по отдельности лежали крючки, поплавки, грузила и моток лески. Лесничий выбрал крючок, обмотанный синеватой ниткою, зацепил за конец лески, прицепил грузило, сдавив его зубами, надел поплавок и, отмотав метра три лески, откусил конец зубами. Закрыл коробочку и спрятал её в карман. Положил снасть на камни, достал из ножен нож. Отошёл к растущему неподалёку ивняку. Срезал удилище с рогатиной на конце и стал к ним привязывать конец лески. Отшельник наблюдал за всеми движениями лесничего. Когда удочка была готова, лесничий сказал:
– Я прямо здесь поймаю!
Он зашёл в воду, где два ручья сливались в один, насколько позволяли голяшки сапог, и, шоркая о дно, стал мутить, забрасывая поплавок в образовавшуюся муть и пуская его по течению. Когда леска уходила на максимальную длину, он поднимал удилище и опять забрасывал поплавок к своим ногам. С третьего-четвёртого раза на середине пути поплавок утонул, и лесничий дёрнул удилищем. На крючке трепыхался хариус, он резко дёрнул удилищем в сторону отшельника и, то ли рыба плохо зацепилась,
