вышел на славу (как, впрочем, и все, что выходило из Колюшиных рук). Он имел площадь около четырех квадратных метров, глубину более роста человека. Весь пол был выложен кирпичом, стенки обложены досками, устроены солидная лестница, закрома для овощей, и проведено электричество. С тех пор мы могли делать на зиму запасы картофеля и овощей и производить засолку капусты и огурцов. Работая над подвалом, Колюша говорил: «Вот обеспечу семью, тогда могу пойти и на военную службу».
Когда пришла первая экзаменационная сессия в МЭИ, то Колюша получил «отлично» по математическим предметам. Но на экзамен по химии не пошел. У него не хватило энергии и желания усвоить этот предмет. Пойти же на экзамен с посредственными знаниями было не в его характере.
В первый год войны Энергетический институт еще не давал «брони» от призыва на военную службу для студентов первых трех курсов, а срок призыва Колюши приближался.
– Колюша, может быть, ты поступишь в «Станкин»? Там, говорят, дают «броню» от призыва, – как-то спросил я.
– Но это значит на всю жизнь посвятить себя военной специальности, – возразил он и отклонил мое предложение.
Так не хотел он оградить себя от опасности ценой сделки с совестью, он хотел отдаться в руки Промысла Божия.
Колюша всегда и ранее не пропускал праздничных церковных служб, но последние месяцы до призыва он стал ходить еще усерднее. Он несколько раз просил у нас разрешения прислуживать в церкви епископу, его тянуло самому принять непосредственное участие в богослужении.
В последнее время жизни в семье в Колюше особенно ярко определилась черта его характера – очень быстрая отзывчивость на все просьбы окружавших. Ценность и высота души человека постигается в мелочах жизни, в повседневном быту, в отношениях не с внешними людьми, где мы искусственно духовно прихорашиваем себя, а с теми, которые живут с нами и нас хорошо знают. Как часто мы бываем невнимательны к их просьбам, нетерпеливы, не умеем снисходить к их маленьким слабостям и желаниям. Колюша проявлял в этом отношении необычайную услужливость и быстроту в исполнении всяких просьб. Он помогал по хозяйству, чинил, устраивал, выполнял все просьбы бабушки и т. п.
«Колюша, помоги мне», – звал его кто-нибудь из семьи. И тотчас же, всегда веселый и жизнерадостный, Колюша вбегал в комнату со словами: «Вот я».
Незадолго до призыва Колюшу вызвали в военкомат и сказали ему, что его направят в артиллерийское училище. При этом его спросили, какой вид артиллерии он хочет выбрать – полевую или зенитную. Колюша ответил: «Полевую». Я был очень недоволен его ответом и спрашивал его, почему он сделал выбор более опасного вида войск: зенитную артиллерию часто располагают в тылу, тогда как полевую только на линии фронта. Для Колюши, я помню, были тяжелы и неприятны мои упреки. Он молчал в ответ на них и не объяснял мне мотивов своего выбора. Только теперь они стали мне вполне ясны: его совесть не позволяла ему уклониться от опасностей;
