заключенных. А ну, говори, кто такая и какими судьбами оказалась здесь?
– Ничего себе! Так, то заключенные, а то я… – Так получилось, что спрашивать его мне моментально расхотелось и, вообще, лучше бы было дальше пройти, глядишь, и сама встретила бы, какой поселок. – А я-то причем? Сравнил, тоже! Я и какие-то уголовники…
Это все ему сказала, а сама чуть не обомлела, неужели, могло так случиться, что я была беглой каторжницей. Ни за что бы, не поверила. Нет, это было не про меня, определенно. Хоть вспомнить пока про свое прошлое и не получалось, но уверена была, что оно у меня светлое.
– Ты посмотри на меня. Много ты таких беглых видал? Прямо, вот так, они и разгуливают у вас тут, все в итальянском прикиде?
– Что верно, то верно, выглядишь ты для «наших» мест непривычно. Точно с глянцевого журнала, какого, к нам шагнула. Опять же, говор… В гости, что ли, к кому приехала?
– Приехала! И что?! – Решила, что лучшая защита была нападением, поэтому и употребила вызывающий тон. – Тебе какое дело?! Знакомиться он не собирался, а глупости спрашивать… это он запросто… это пожалуйте! Сам-то ты кто? Может, ты сам и есть беглый… этот… заключенный?
Сказала и обомлела. А вдруг и, впрямь, какой неблагонадежный? А я с ним стояла и говорила, да еще одна на пустынной тропе. Черт, знал, что такое! Вон, и велосипед у него какой-то допотопный. Не знала даже, что такие еще существовали на свете. А может, тот был и не его вовсе… может, он его у кого украл? Подумала об этом, и сразу почувствовала, как начала покрываться вся мурашками.
– Скажешь, тоже!.. Да, меня здесь каждый знает. Я, Сашка. Сашка-пасечник! Ты к кому приехала-то?
– Не скажу, теперь. Вышел ты у меня из доверия, Сашка-пасечник! Встретил меня очень «ласково», поэтому не стану с тобой говорить теперь. Прощай, пойду я.
– А я и сам знаю к кому ты приехала. Можешь не говорить.
– Откуда? У меня что, на лбу написано? – Особо спешить и убегать от него, на мой взгляд, все же, не стоило, поэтому медлила с уходом.
– Нет. – Он заулыбался во весь рот и чуть сдвинул выцветшую, когда-то бывшую синей, бейсболку чуть вверх, и теперь стало возможным увидеть его лицо целиком, а не только нос и рот. – Мать говорила, что к тетке Нюре должна внучка приехать. То ли из Питера, то ли из Москвы…
– Из Москвы. – Выпалила я, не задумываясь, очень надеясь, что попала в точку, и он, этот пасечник, перестанет меня подозревать и приставать с каверзными вопросами. – Все?! Тогда, я пошла.
Теперь уже, мне казалось, можно было развернуться и продолжить движение по шпалам.
– И куда ты направляешься? Тебе, разве, не сказали, что у нас здесь бродить по ночам не безопасно? Места глухие, зверья всякого полно… опять же, о беглых слух прошел. А ты идешь в сторону от поселка, не к нему, вовсе…
– Как не к нему? А куда? – Закрутила я головой и в одну сторону рельс и в другую. – Мне казалось, что правильно иду.
– Не, а. Ошибаешься. – Он чему-то радовался, вот дуралей.
– Хорошо, что сказал.
