остных сооружений, имеющих оборонительное значение, в этих краях не водилось испокон веков. Все оттого, что никто и никогда не посягал на захват владений крылатых монстров, способных извергать пламя в гневе на такие расстояния, что им даже не надо было очень снижаться и подвергать себя опасности обстрела копьями или стрелами, чтобы сжечь войско противника за считанные минуты. Поэтому агрессоры не рисковали сюда вторгаться, а алчные личности не разевали рты на богатую страну, не знающую разрушительных войн.
Люди, что арендовали земли у местных правителей, здесь жили хорошо уже от того, что никогда не воевали, а их хозяйства не знали набегов и разорений. Но было одно «но», не дающее возможным сказать, что житье-бытье их было совсем легким и беззаботным. Все это из-за климата. А именно, в этих северных землях зима наступала часто уже в сентябре и длилась чуть не по апрель. Поэтому межсезонья почти не было. Снег мог лечь за пару-тройку недель, а таял и того быстрее, и тогда яростно вступало в свои права жаркое лето, за которое местный люд, должен был успеть возделать поля, вырастить урожай, а потом в кратчайшие сроки его убрать.
Сейчас подходил к концу ноябрь. Понятно, что зима вовсю вступила в свои права. Снега успело выпасть столько, что если верховой съехал бы с наезженного тракта, то его конь рисковал зарыться в сугробе по самое брюхо. Именно поэтому карета и отряд конников, сопровождающих ее, строго придерживались разметки пути и виднеющегося на снегу санного следа. И сначала была возможность продвигаться довольно быстро. Это позволяло им светлое время суток и установившаяся ясная погода. Только уж очень у людей слезились глаза от искрящейся белизны сугробов и от напряженного всматривания в дорожные вехи.
Но ближе к ночи поднялся ветер. Он принялся морозить людям лица, пытался сорвать с них меховые плащи, развевал и трепал конские хвосты и гривы. А еще он поднял с земли поземку и принялся заметать следы всадников и повозок, проехавших этой дорогой ранее. Из-за этого появилась опасность сбиться с пути. А в этих землях такое было равносильно самоубийству: и из сугробов не выбраться и дорогу потом отыскать было трудно. А еще мороз к ночи крепчал настолько, что при таком было не выжить. Поэтому путниками было принято решение остановиться на ночлег в первом же подходящем селении, не дожидаясь намеченного ранее города.
Всадник, что находился в авангарде отряда, уже устал всматриваться вперед, в направлении их следования. Но тут, с высоты холма, на который успели взобраться, в низине различил несколько темных пятен. Оказалось, что это были избы довольно крупного селения. Приободренные, они поехали быстрее и уже через несколько минут смогли различить и дворы, и сами дома, и свет в их окнах. Это была удача. Миновала угроза остаться на ночь в пути. А потом еще и выяснилось, что в этом населенном пункте был постоялый двор. Что называется, повезло дважды.
Карета и всадники миновали высокую изгородь, которая по-зимнему на две трети утонула в сугробах, и въехали на широкий двор. Двухэтажный длинный дом тоже был по самые окна первого этажа зарыт в снегу. Но дым, поднимающийся из труб и свет, виднеющийся в двух рядах окон, манили взгляды замерзших людей и бодрили обещанием горячего сытного ужина и спокойного теплого ночлега.
Кони тоже повеселели, как и люди. Они давно уже почуяли человеческое жилье и запахи конюшни, оттого и скакали последние минуты резвее и во дворе принялись трясти гривами и перебирать на месте ногами. Они предчувствовали отдых в теплых стойлах, оттого и выглядели несколько возбужденными. И их надежды сбылись. Как и их хозяев. Те, разобравшись с животными, поспешили к центральной широкой двери постоялого двора. А как открыли ее, так на них пахнуло приятным теплом хорошо протопленного помещения, а ноздри уловили запах мяса, жарящегося в очаге на вертеле, и почти достигшего готовности.
А несколькими минутами ранее в помещение вошли те из путников, что ехали в карете. Это был мужчина среднего возраста и средней же комплекции, весь закутанный в меховой плащ и в надвинутой по самые глаза шапке из того же меха, что и подкладка его верхней одежды. Он помог выбраться из экипажа женщине. Протянул к ней руки и, придерживая под локти, мягко опустил на землю. Как только дама встала на ноги, так ее немедленно заботливо укутали в одеяло из чернобурки, не смотря на то, что одета была в соболью шубу с капюшоном. И делали это сразу в четыре руки, так как к мужчине присоединилась выпрыгнувшая из кареты девушка.
– Пойдемте, Ваше Высочество. Надо скорее войти в тепло помещения. Вам вредно дышать морозным воздухом. Обопритесь о мою руку. Линда! Поддержи принцессу с другой стороны. Вы можете дойти, уважаемая Алиса? Или мне распорядиться, чтобы кто из наших мужчин отнес вас в дом?
– Я сама. У меня достаточно сил. Не беспокойтесь.
Оказавшись в доме, они нисколько не задержались в общем зале, где стояли столы и лавки, и местные слуги готовы были подать горячую еду. К ним немедленно подошел сам хозяин и, выяснив пожелание гостей, повел вошедших к лестнице на второй этаж.
– Сюда, пожалуйста. Вот! Это лучшая комната. – Опережая гостей
