на юге. Кто знал, чего может натворить пришибленный маг, пока мы до него доберемся?
Молодой парнишка, самоучка из большой деревни. Жил да не тужил, ходил через порталы, работал на общинном поле, делал травяные составы. А потом у него чердак сорвало. Причем к тому вздоху, как нас известили, что дело дрянное, он уже разошелся так, что лишь держись! Ты ж знаешь, как это бывает.
Ну что, взял я твою девочку, взял трех боевых, да поехали.
Когда добрались до деревни, там уже творилось не пойми что. Маг на людей бросался, животину обижал. Слово ему поперек сказать боялись, потому как с теми, кто пытался, непременно случалось плохое. Кого дворовая собака порвала, сбесившись. Кто язвами покрывался, криком исходил…
К тому времени, как мы доскакали до деревушки, парнишка то ли прознал, то ли просто понял, что нельзя ему оставаться. Спалил хату деревенского головы вместе с самим головой, да и сбежал. Соседского младенца забрал из колыбели, совсем крохотулечный был ребятенок, даже имя ему дать не успели.
Девочка твоя считала у перепуганных сельчан образ и повела нас. И вот мы скачем-скачем, а ближе не становимся. Уходит от нас, зараза. Кругами водит. Мы сначала не понимали, отчего не можем изловить самоучку. Что может вполсильный, обученный Картами маг?
Ну, он нам показал. Фантомы воротил. И не простые, Дорал!
Случаются кошмарные сны, до того настоящие, что нельзя не поверить. Это было похоже. И все его иллюзии слоились.
Это знаешь, как? Будто просыпаешься от кошмара, что был до одури похож на правду, и понимаешь – все-таки сон. Но еще ходишь по дому и кажется, будто вот-вот натолкнешься на что-нибудь из того, что привиделось, уж очень настоящим оно казалось во сне. Боишься обернуться, открыть двери, отдернуть занавесь. Кажется, будто глядит кто-то. Что вот-вот…
А потом случается иная дрянь, и ты мечешься, мечешься, а потом понимаешь: да такого не могло быть, просто не могло! – и пробуждаешься снова. Кошмар в кошмаре. И тогда уже не можешь понять: в этот раз ты по-настоящему проснулся или снова спишь и видишь дурной сон?
Вот такие у него были фантомы. Ох, Дорал, чего мы там насмотрелись!
Пригорки, на которые мы въезжали, оборачивались гигантскими мокрицами. Набранная в ручьях вода становилась гноем. Небо трепыхалось будто одеяло, которое трясли демоновы руки, с него сыпались звезды и падали вниз, на лету обращаясь в слепящий звук. Не фыркай. Тонкий мерзотный звук, а после него опускается тьма.
Мы ходили через красный кисель, который мучал кожу сухим жаром, потом оказывались в дрожащем студне, затем среди громадных водорослей, после был дождь из потрохов, а потом…
Были фантомы, замаскированные другими фантомами, и действительность, которая притворялась иллюзией. Мы могли въехать в лес, думая, что движемся по полю. Однажды чуть не сверзились в овраг, который прикидывался речкой.
Мы бы не продрались через эти иллюзии сами или сошли бы с ума, заплутав. Твоя девочка нас вела через все это помешательство. День за днем. Мы временами не понимали: идем по настоящему миру или по больному сознанию
