Того и гляди, нападут «духи». Тропинки хоть и изведанные, да всегда на пути попадется что-то особенное.
– А ну-ка, останови, – скомандовал Трофимов, подавшись чуть вперед.
Вдоль дороги, погоняя палкой ослика, шел афганский мужчина. В приличном возрасте, как успел подметить Маврин. Он остановил машину и положил руки на руль.
Трофимов, не забыв про свой верный АК-74, вышел из машины. Маврин и Степаненко последовали за ним, не особо понимая, что происходит.
– Эй, ты! – зарычал лейтенант на афганца. Тот остановился.
Остановился и ослик. Он будто бы невзначай взмахнул хвостом. Хозяин ослика что-то сказал на своем родном языке. В руках он по-прежнему держал палку.
– А ну опустил бревно! – продолжал рычать лейтенант. – Живо!
Переводчиков среди военных не было. Никто не знал афганский язык, а Степаненко даже русский не особо умело использовал в обычной жизни. Но обозленному лейтенанту не нужны были переводчики. Он предпочитал язык суровых жестов, язык силы.
– Ты что, тупой, мать твою?! – поравнявшись с афганцем, который немало смутился и готов был уже вскинуть руки, давая понять, что безоружен, продолжал задавать свои пустые вопросы Трофимов.
– Дуст! Дуст! – кричал афганец в ответ.
– Друг, значит? Друг, говоришь?!
Маврин посмотрел на Степаненко. Товарищ ответил ему растерянным взглядом. Оба солдата оказались в подобной ситуации впервые. Надрывистый гнев офицера мог заставить любого взволноваться. Он будто заряжал окружающее пространство какой-то темной, отбирающей жизни энергией.
– Ну, приятель, ты сам нарвался!
Короткая автоматная очередь разнеслась по бескрайней пустоши. Встрепенулся ослик. Скотина испугалась. Да что там, двое молодых парней, что стояли позади разъяренного офицера, тоже дрогнули от неожиданности.
Труп афганца лежал на дороге. Две пули угодили в лицо, третья – в шею. Прошла навылет. Крови было много. Трофимов сплюнул, после чего прикончил и ослика. Не раздумывая так. Будто бы невзначай.
– Ну а что скотина мучиться будет? – пояснил он солдатам. – Все равно с собой брать не будем. Помрет и так в пустыни.
– И чем он это заслужил? Афганец…
Трофимов обернулся. Он пристально посмотрел на рядового.
– Думаешь, не заслужил?
– Я не знал его.
– Вот и я не знал, солдат. Не знал, когда он перейдет на сторону врага. Не знал, когда всадит пулю в твою чертову голову, солдат! Потому и прикончил его. Здесь. Пока у него лишь драная палка в руках была! Чтобы на завтра мои ребята не погибли, – Трофимов сделал паузу. – Мы на войне. Тут есть либо друзья, либо враги. Запомни это!
Выдержав тяжелый взгляд лейтенанта, Маврин кивнул. «На войне у каждого своя правда…» – подумал он в тот момент. Погано стало на душе. Так сталось в первый, но не в последний раз за те долгие полтора
