третьему этажу скорость пришлось сбавить: сердце колотилось где-то в ушах. Задыхаясь, он вошел в одну из пустых верхних спален и остановился напротив круглых окон. Отсюда, с огромной высоты, сумеречная долина внизу была не видна совсем. Зато в объективах оконных проемов пылало красками вечернее небо.
– Красиво… – Никита матерно выругался. Немного полегчало, ярость начала утихать. Неизвестно почему, его внимание привлекла бронзовая дверная ручка. Она выглядела антикварной, или это была очень удачная имитация. Он недавно слышал что-то на эту тему, только где? Вдруг его осенило:
– Это же Дед хвалился дверными ручками, и как раз на третьем этаже, – совпадения уже не казались Никите забавными. Он постоял еще несколько минут в полной прострации и побрел вниз, на кухню. На душе и в желудке была пустота.
На полу лежали неразобранные пакеты из супермаркета – продукты, кое-какая посуда, бумажные полотенца и прочая ерунда. Он выудил из этого вороха кастрюлю, бутылку красного вина и пачку спагетти – надо было срочно поправить настроение и все спокойно обдумать. Пока закипала вода, Никита заставил себя убрать скоропортящиеся продукты в холодильник, а остальное, не разбирая, сунул в необъятный встроенный шкаф прямо в пакетах. Приглядывая за кастрюлей, он вспомнил рассказ Ольгиной американской подруги о том, как в ее семье было принято проверять готовность спагетти. Мать подруги бросала вареную макаронину в потолок. Если прилипла – готова, если сразу отвалилась – недоварена. Или наоборот – Никита не запомнил. На вопрос изумленной публики, что же происходило дальше с макаронами на потолке, подруга невозмутимо ответила, что их смахивали шваброй. Она тогда так и не поняла, почему ее русские друзья катались по полу от смеха.
Никита посмотрел вверх на свои четырехметровые потолки и покачал головой:
– Не долетит. По-любому.
Только взяв с плиты кастрюлю с готовыми спагетти, он сообразил, что совершенно не подумал про дуршлаг. Пришлось сливать кипяток через край. В результате в кастрюле осталась вода, а спагетти частично ускользнули в раковину. Однако такой пустяк не испортил ему аппетита.
– Главное, старик, что у нас есть штопор, – утешился он.
Никита вынес на балкон еще пару стульев и устроился с максимально доступным комфортом. К этому моменту совсем стемнело, но ему все равно хотелось посидеть снаружи, под звездным небом. Балконы соседних домов были пусты, освещенные окна безмолвны. Никто не нарушал его уединения.
Вино из керамической кружки и большая тарелка спагетти быстро сделали свое благое дело. Первые эмоции улеглись. Никита обрел способность рассуждать и даже иронизировать.
– И как ты до этого докатился, старик? – с насмешкой спросил он себя. – Тебя все послали. Жена, сын и даже мать. Похоже, все считают тебя идиотом. Может, они правы?
Чувствовать себя идиотом было неприятно. В Никите проснулся внутренний оппонент:
– Бабы – дуры! Всю
