сносить его пьянство и побои. – Катарина прервала свою речь и опустила голову, уставив взгляд в траву, затем вновь посмотрела на мальчика:
– А как ты, Нардо? Как тебе живется в Винчи? – в ее голосе чувствовалась непередаваемая усталость от столь печального повествования.
Маленький Леонардо сидел перед ней на траве, поджав колени к животу и смотря на мать грустными всепонимающими глазами. Рассказ матери потряс его детское сознание и, казалось, уже ничто не могло вернуть его в то радостное состояние, в коем он пребывал еще совсем недавно, любуясь природой и ее удивительными творениями. Мать нетерпеливо ждала его ответа, то и дело поглядывая на небо, словно само раскаленное Солнце торопило ее вернуться домой. Сын понял это и, собрав воедино все свое детское мужество и постаравшись изобразить некое подобие улыбки, чтобы хоть как-то поднять настроение матери, да и самому себе, начал рассказывать о своей жизни в Винчи:
– Мама, все у меня хорошо, ты не волнуйся за меня. Отец и приемная мать заботятся обо мне. Да-да, дона Альбиера очень добра.
– Сынок, ты так учтив и умен, что понравился бы и самой ревнивой мачехе, – вставила Мать. Леонардо же мило улыбнулся и продолжил, – а бабушка Лючия любит и балует меня, всегда поет мне тихие колыбельные песни перед сном и печет вкусные берлингоццо с поджаренной в сметане корочкой! Правда, дед очень строг ко мне, но он такой со всеми. Когда он сердится, он требует, чтобы я называл его синьором, а не дедом. Потом, в который уже раз, строгим таким голосом напоминает мне, что его отец был хранителем какой-то там, не помню, печати и послом республики и мне надлежит более почтительно относиться к носящим эти титулы, имея в виду себя, конечно. – Леонардо по-детски наивно улыбнулся, почти засмеялся.
– Но дружу я с дядей Франческо. Он такой забавный! Мы гуляем с ним повсюду пока отца и деда нет дома. Франческо говорит, что разница в 17 лет дает ему право не только воспитывать меня, но и быть мне другом. Наверно, он и есть мой единственный настоящий друг в доме отца.
– Чем он занимается сейчас, твой молодой и веселый дядя Франческо? – спросила Катарина. – Он стал таки нотариусом?
– Нет. Он не хочет быть нотариусом, как мои прапрадед, прадед, дед и отец. Он говорит, что он «философ по складу мышления», а дед Антонио называет его своим «неудавшимся произведением», – умное выражение лица, с которым Леонардо говорил это, убедительно демонстрировало, что он хорошо понимает смысл каждого произнесенного им слова.
– Так вот, – продолжил он, – мы с дядей Франческо проводим все свое свободное время на природе. А времени у нас, правда, много. Мы обошли с ним все окрестности Винчи, что с одной стороны опускается в долину реки Арно, а другой – поднимается к тем таинственным скалам, где скрываются пещеры и текут очень холодные ручьи. Там, на склоне горы Монте Альбано,
