В этом смысле они высказались довольно твердо. – Но имейте в виду, – сказал Малиновский, – сначала вам покажется, что история не имеет никакого отношения ни к нашему заданию, ни к инопланетянам. То есть вам довольно долго будет так казаться. Для начала я вам расскажу… вроде как сказку. Саамское предание, точнее говоря. И только потом, очень не сразу, вам станет ясно, какая тут связь с нашим делом. Подойдет?
Вася и Андрей вразнобой уверили его, что это им подойдет. Дмитрий Сергеевич кивнул головой, и начал рассказ.
Он изменил интонации, – теперь они у него были спокойные, размеренные, вроде бы даже чуть-чуть певучие, как у сказителя какого-то. В общем, интонации у него были соответствующие рассказыванию старинной легенды.
А рассказывал Малиновский сейчас именно такую старинную историю – легенду о битве в ущелье Юмъекорр – ущелье Мертвых, о происхождении камня «саамская кровь» и о старом колдуне Куйва. Куйва по-саамски и означало – старик.
– Эту землю с незапамятных времен населяли саами, – начал Сергеич. – Они жили здесь еще тогда, когда люди не знали ни железа, ни других металлов. В общем, когда был каменный век. И никаких других народов на этой земле не было довольно долгое время. Но вечно так продолжаться не могло. Здесь появились русские. Здесь появились датчане. Саами стали платить дань Москве. Стали платить дань и Дании. А после этого тут появились еще и шведы, и стали требовать, чтобы саамские люди платили дань и им тоже. Но это уже, конечно, было чересчур. Если всем троим отдать подати, то для себя что останется? Чем жить самим, чем кормить детей? Поэтому началась война.
На войну пришли все саами, даже с самых далеких погостов пришли. Пришел также и один очень старый и очень опытный колдун. Надо сказать, он действительно был весьма стар, поэтому его и называли обычно просто – Куйва, то есть «старик». Но дело было не в его возрасте. Дело было в том, что Куйва был колдуном очень-очень опытным и очень-очень умелым. Другого такого среди саамских людей не было, другого такого не помнили даже.
Он не только толковал сны, лечил болезни травами и заговорами, не только способен был отыскать благодаря своему подкожному зрению почти что любую потерянную вещь или пропавшего человека, и не только умел разговаривать с растениями. И даже умение спускаться в мир мертвых и умение обменяться с кем-то из мертвых несколькими словами – даже это не исчерпывало полностью его мастерства. В конце концов, все это могут делать и другие хорошие колдуны. Куйва же был способен вести с мертвыми длинные-предлинные беседы, такие длинные, какие у другого живого человека с иным живым не получается. Вот какой он был колдун.
– Ну да, разумеется, – сказал Вася. – Живые люди – они ж разные, с некоторыми особенно длинно не поговоришь. И, кстати, здешние, Кольские, в смысле, саамские колдуны называются – нойды. А не «колдуны», так сами саамы не говорят.
– Без тебя знаю, – отмахнулся Малиновский. – Я, если ты не заметил, говорю по-русски, а не на каком-то другом
