на суд ваш.
Сказав это, председатель вынул из кармана несколько пергаментов и начал читать:
– «Товарищество, состоящее из рыцарей, священников и народа, имеет своей задачей освобождение человечества от цепей рабства и деспотизма католического духовенства. Товарищество разделяется на три класса. К первому относятся вступающие новички, знакомящиеся с целью ордена. В продолжение трех лет они должны знакомиться со средствами и правилами, указываемыми орденом. У них двоякого рода обязанность: учеников и учителей. К второму классу принадлежат братья действующие. Им поручает орден исполнение некоторых задач, относящихся к политическим и церковным реформам. К третьему классу принадлежат немногие лица, которым уже известны тайны ордена, цель его и средства, которыми он обладает; этот класс совокупно с гроссмейстером управляет делами товарищества. Никто не может быть переведен в высший класс без предварительного пребывания, в продолжение трех лет, в низших классах. Гроссмейстер избирается из достойнейших высшего класса. Затем, в союзе со всеми апостолами науки разума, орден вступает в отчаянную борьбу с католической церковью и тиранами и тогда только будет считать цель свою достигнутой, когда восторжествует свобода и совесть человека избавится от страшных пут католицизма».
Программа была встречена общим холодным молчанием: тем не менее она произвела глубокое впечатление на присутствующих. Один из братьев встал – это был благородный голландец, прибывший из своей страны, чтобы найти союзников для пропаганды великого учения среди рыцарей храма. Он сказал:
– Пока мы должны везде искать членов для воскресшего ордена. Мы должны открыть ряды нашего общества для каждого сочувствующего великому делу свободы совести, что прежде, как вам известно, было запрещено.
– То, что ты предлагаешь, брат, уже обсуждалось семью главными членами совета и найдено весьма разумным. Старые положения заменились новыми. Решено это здание назвать храмом свободных каменщиков.
– Да будет так! – раздалось единодушно, и голос принца Конде звучал восторженнее всех.
– Итак, – сказал Бомануар, вставая, – собрание одобряет решение членов семи. Отныне наше общество сделается могущественнейшим в целом мире!
– Да, да! – кричали восторженно все. Но вдруг послышался голос:
– Я не признаю решения!
– Как! – вскричали многие члены. – Кто осмеливается не признавать решение совета семи?
– Я – Игнатий! – вскричал громовым голосом Лойола, вскакивая со скамьи.
Негодованию собравшихся не было границ. Восемь или десять испанцев приблизились к Лойоле, точно желая защитить его, но Бомануар одним жестом восстановил спокойствие и, обращаясь к Лойоле, мягко спросил:
– Брат, ты разве желаешь, чтобы все оставалось по-прежнему? И это ты, энергичный, смелый, предприимчивый, которого мы хотели выбрать великим магистром, и ты отвергаешь необходимые реформы?
– Я
