припасами. Молочные продукты, баранина и даже «арака» (молочная водка) были для нас готовы в любой бурятской юрте.
Зная все это наперед, я купил в знакомой лавке в кредит рублей на сорок всякого рода «подарков», заготовил мешок сухарей из черного хлеба, запасся стопкой тетрадей, книгой о буддизме с «картинками» и программами и инструкциями Географического общества. И 20 мая 1892 года я начал свое странствование по бурятским улусам, полный самых радужных надежд, хотя я не имел никакого представления о том, что задуманная мною при столь необычных обстоятельствах «научная экспедиция» мне в конце концов даст.
Глава 11
Годы ссылки. По кочевьям селенгинских бурят
Если бы я был суеверным человеком, то я бы в день своего выезда из Селенгинска решил, что силы природы были против предпринятого мною путешествия. Как уже было указано, я пустился в путь 20 мая. Был ясный солнечный день, хотя дул легкий ветерок. Но ветры в это время года были в нашей местности обычным явлением.
Лошадка наша бежала весело, и я спокойно предавался своим думам о предстоящей мне работе. Вскоре дорога пошла в гору – нам предстояло перевалить через довольно высокий холм, и наша лошадь замедлила шаг. До вершины холма осталось всего около версты, а там, мы знали, начнется длинный спуск, и мы снова поедем скорее.
Но совершенно неожиданно поднялась буря. Небо сразу покрылось черными тучами, и сильный ветер превратился в настоящий ураган. Стало темно, как в сумерки, хотя часы показывали всего три часа дня. И все вокруг приняло какой-то необычайный и жуткий вид. На окрестные горы и пади легли мрачные тени; буря завывала, как дикий зверь, ищущий добычи; казалось, что она задалась целью сбросить лошадь с сидейкой, вместе с нами, в близлежавшую глубокую долину. Тучи мчались по темному небу с такой быстротою, точно они спасались бегством от настигавшего их врага.
Я и Очир с трудом переводили дыхание. Напрягая все свои силы, лошадь едва могла передвигаться шагом. Нам казалось, что она не в состоянии будет дотащить нас до вершины холма. Все же она в конце концов до нее доплелась. Спускаться под гору было, конечно, легче, но буря бушевала неистово, у лошади, равно как у нас, перехватывало дыхание, – и мы продвигались вперед черепашьим шагом, часто останавливаясь, чтобы дать лошади передохнуть…
Когда мы выехали из Селенгинска, мы рассчитывали, что приедем на ночевку в Гусиноозерский дацан в четыре-пять часов дня, но настигшая нас буря задержала нас в пути целых шесть часов; лошадь наша совершенно выбилась из сил, и мы опасались, что она вовсе пристанет, и нам придется провести мучительную ночь в степи. В довершение всего буря принесла с собою страшный ливень. Но лошадка наша нас вывезла, и мы приехали в поселок, расположенный вокруг дацана, около девяти часов вечера, промокшие до костей и измученные до последней степени.
Приютил нас у себя один из лам, с которыми меня познакомил доктор Кирилов. Остановился я у этого ла
