затеял бастард. Бэррот вне себя и думает, как выскочить из горящего курятника, не подпалив хвост. Диана довольна. Она считает, что смерть Шарля Тагэре окончательно обезопасит трон Пьера.
– Дура, – не выдержала собеседница Антуана. – Самый страшный враг Лумэнов – сами Лумэны, вольно им было сотворить все глупости, которые только можно удумать. Их распрекрасный Пьер – слабоумный. Это даже мунтским тараканам известно, а слабоумный король – вечное искушение для любого сильного нобиля. Пока Тагэре на свободе, но не посягает на трон, другие поневоле сидят тихо, так как у Шарля поболе прав, чем у всех остальных, вместе взятых. Если его убить, объявится толпа мстителей с прицелом на корону. Лично я при таком раскладе за Пьера гроша ломаного не дам, они и оглянуться не успеют, как на троне окажутся ре Фло или Мальвани…
– Вот-вот, – Антуан запил угощение вином и блаженно улыбнулся: – Шарль Тагэре не больно хочет усесться на трон, но кошкин хвост в это не верит.
– Каждый судит по себе, дорогой… Ты когда возвращаешься?
– Как только бланкиссиме, – в устах Антуана титул прозвучал как-то интимно, – будет угодно меня отпустить.
– Я еду с тобой.
Антуан пожал плечами. Он и не сомневался, что она поедет. Антуан Кроасс не первый год варился в мунтской грязи, он знал, что делал его молочный брат и господин, когда посылал отвезти сигноре письмо, сообщающее, что у ее третьего племянника режутся зубки. Разумеется, тетушка Агриппина, узнав новости, не останется в стороне, но решение ехать в столицу – только ее решение. Обен ни при чем.
2850 год от В.И.
6-й день месяца Волка.
Арция. Фло
Сквозь щель в занавесках можно было видеть кусок луны, через которую неслись похожие на гончих облака. Было ветрено, и ветки огромного клена назойливо скреблись в окно, воскрешая в памяти веселые истории об оживших мертвецах и прочих прелестях.
– Отец, что мы будем делать? – Рауль ре Фло старался говорить спокойно.
– Ничего, разумеется… Пока ничего. – Немолодой мужчина, вполне достойный иметь своей сигной медведя, задумчиво потер переносицу. – Бедняга Шарль угодил в ловушку, тут уж ничего не поделаешь. Взять Мунт я пока не могу, если бы мог, крысеныш не просидел бы на троне и недели.
– Но не можем же мы бросить Шарло?
– Разумеется, не можем, – Старый граф подошел к столу, зачем-то тронул бронзовую чернильницу в виде спящего медведя и отошел к окну. – Проклятье! Надо же было такому случиться именно тогда, когда я был в отъезде. Ты не должен был пускать его в Мунт, хотя бы ему привезли не одну, а дюжину охранных грамот. Пьер подписывает все, что ему подсовывают, хоть пустой лист, хоть непристойные вирши… Я думал, в свои двадцать девять твой друг научился хоть чему-то, а он… Или ты чего-то недоговариваешь?
– Да нет, все так и было. Король писал, что его уговаривают заключить мир с Ифраной, но что он хочет выслушать не только тех, кто сидит в столице, но и тех, кто воюет. Разумеется, это было изложено иначе,
